Зеркала не было на том месте, где она его оставила. Врач, вошедший в палату, держал это зеркало в руке. Он еще раз подробно объяснил ей, как он действовал: извлек хрящ из реберной части и восстановил нос, взял кожный лоскут со лба и покрыл им новый нос.
– Пока что красоты никакой, – сказал он. – Вам пока трудно будет представить, как оно заживет, но, уверяю вас…
Она сказала, что хуже прежнего все равно быть не может.
– Я вами очень доволен, – заключил он.
– Почему? Я ведь ничего не делала.
– Вы вели себя мужественно.
Джиллиан казалось, что он пытается выиграть время. Она протянула руку. Врач, кивнув, положил зеркало на одеяло перед ней:
– Через три недели кожа прирастет настолько, что мы сумеем окончательно отделить ее ото лба. А через три месяца вернетесь к нам. Пока вам надо на некоторое время остаться тут. Но после второй операции вы в принципе сможете работать. Есть кому о вас позаботиться?
– Нет, – сказала Джиллиан, и тут же, повинуясь неожиданному импульсу: – То есть да, это не проблема.
Врач недоуменно пожал плечами:
– Главное – ни о чем не волнуйтесь. Все будет хорошо.
Дышать ей становилось труднее. Дотрагиваясь кончиком языка до верхней губы, она нащупывала пересохший бинт и ощущала вкус крови. Врач ушел. Она с опаской взяла в руки зеркало, лежавшее на одеяле.
После обеда позвонила отцу на работу. Наверное, рядом с ним кто-то находился – может, из мастерской, может, заказчик. Отец приглушал голос и, как она заметила, старался поскорее закончить разговор.
– Я хотел навестить тебя сегодня, – проговорил он. – Загляну ненадолго после работы.
– Лучше не надо, – сказала она в ответ.
– В самом деле? – рассеянно переспросил отец. – У тебя есть все, что нужно?
– Мне ничего не нужно, кроме покоя, – заявила Джиллиан. – Не надо меня навещать.
– Знаешь, дел по горло, – пожаловался он. – Перед отпуском все от меня чего-то хотят.
– Теперь это выглядит еще страшнее! – крикнула в трубку Джиллиан и неожиданно расплакалась.
Отец, вроде бы того и не заметив, сказал только, что такова часть лечения, ведь врач сам ему показывал снимки разных этапов курса.
– Послушай, это совсем не то, что у тебя в мастерской! Автомобиль всегда можно хоть как-то залатать.
– Много ты понимаешь, – улыбнулся отец. – У тебя все хорошо?
Она невольно рассмеялась:
– Да, у меня все хорошо.
– Заскочу к тебе на минутку сегодня вечером, – повторил он и повесил трубку.
Перспектива его прихода вгоняла Джиллиан в беспокойство. Да, можно представить, что однажды появится на свет человек с другим лицом, и этот человек – она сама. Но между нею и этой новой персоной связи так же мало, как между нею и той, кем она была до аварии. В театральном училище они то и дело примеряли на себя разные выражения лица и пробовали разные жесты, таким способом изображая и испытывая необходимые переживания. Опустишь уголки губ – и чувствуешь легкую, необъяснимую грусть; поднимешь уголки губ – и настроение тут же улучшается. Теперь, без лица, такое ей не удается. Любые чувства, будь то гнев, скорбь, успокоение – что угодно, испытать не удается. Даже чужие лица – медицинских сестер, например, или те, что в газетах, – теперь вдруг стали казаться ей искаженными или невыразительными.
Вечером отец, повесив пальто у двери, замешкался. Постоял, постоял, только потом подошел. Поглядел на нее, не произнося ни слова и крепко ухватившись за спинку кровати, затем нерешительно присел на стул рядом. Пока разговаривали, на нее не смотрел, только держал за руку. Говорил тише и неувереннее, чем во время последних своих визитов, и задержался не более чем на четверть часа.
После его ухода Джиллиан позвонила свекрови. К телефону долго никто не подходил. Наконец в трубке раздался запыхавшийся голос Маргрит. Услышав, кто на связи, она замолчала.
– Мне очень жаль… – сказала Джиллиан.
– Что ж теперь поделаешь, – ответила Маргрит.
И рассказала, как хоронили Маттиаса, как было красиво, и еще попросила Джиллиан подтвердить, что та не возражала бы против выбора музыки и ресторана, куда направились после похорон, и текста объявления о смерти, которое тут же и зачитала. И взялась перечислять всех, кто явился на похороны.
– Ладно, ладно, – перебила Джиллиан. – И так ясно, что ты все сделала правильно.
– Жаль, ты не могла там быть, – посетовала Маргрит.
– Да уж, – согласилась Джиллиан. – Как выйду из больницы, схожу на могилу.