Клиф Андерсон - человек молчаливый и настолько холодный, что всех, кого он вызывает к себе в кабинет, мгновенно пронизывает ледяная атмосфера. Поэтому, когда мне срочно велели зайти к шефу, я чувствовал себя далеко не спокойно. И как же я удивился при виде раскованного и любезного господина, который с улыбкой предложил мне сесть, да еще и угостил сигарой! Я просто не верил своим глазам, и первые слова Клифа доходили до меня как сквозь туман. Однако я быстро взял себя в руки и стал внимательно слушать, ибо Андерсон не из тех, кто бросает слова на ветер.
- Моралес, по-моему, на сей раз мы сможем-таки его накрыть!
Спрашивать, о ком речи, не имело смысла.
- Один наш испанский осведомитель передал мне, что, кажется, понял, каким образом действует Лажолет, но ему бы хотелось получить подмогу - в одиночку парень, конечно, не справится. Я еще не решил, кого отправить в Испанию - вас или Алонсо Муакила. Можете вы немедленно вылететь в Европу, если я выберу вас?
Я уверил Клифа, что это мое самое страстное желание, и вернулся к себе в кабинет. От одной мысли, что, возможно, скоро я снова увижу Испанию, внутри все пело. Несколько омрачало удовольствие лишь то, что мне снова предстояло соперничать с Алонсо, но, раз я честно ушел с дороги, уступив ему Руг, то теперь, по-моему пришла очередь друга доставить мне удовольствие, что я и высказал ему со всей откровенностью, Алонсо тоже очень дорожил этой миссией - несколько лет назад, как раз в то время, когда я познакомился с Рут, он уже ездил в Европу и побывал в Испании: сначала в Астурии, где когда-то жила его родня с материнской стороны, а потом в Андалусии и с тех пор спал и видел, как бы туда вернуться. И, вопреки моим ожиданиям, Муакил не пожелал отказаться от надежды получить назначение вместо меня. Я очень огорчился, боясь, как бы Алонсо не попросил вмешаться в это дело Рут: он знал, что я по-прежнему люблю его жену и, попроси она меня отказаться от миссии, я бы сдался. Но мой друг оказался лучше, чем мне подсказывала обида, и Рут не позволила себе ни единого замечания насчет возможной поездки мужа в Европу. Впрочем, ее подобная перспектива вряд ли бы очень обрадовала. По обоюдному согласию мы с Алонсо решили больше не обсуждать эту тему и предоставить окончательное решение Андерсону, тем более что никто из нас все равно не мог бы на него повлиять. И все же я невольно вздохнул с облегчением, узнав, что благодаря знанию французского языка выбор пал-таки на меня. Алонсо великодушно поздравил меня с победой и лишь попросил передать от него привет Андалусии. А я был так рад, что, попроси он меня расцеловать самого Каудильо*, я охотно бы пообещал.
______________
* Каудильо по-испански "вождь", "предводитель". Здесь явно имеется в виду Франко. - Примеч. перев.
Ну а уж коли везет - так везет, и, пожалуй, очень многие коллеги здорово завидовали, узнав, что мне еще предстоит сначала провести полтора месяца в Париже. Клифу хотелось, чтобы ничто в моем облике и поведении не напоминало жителя Нового Света. Особенно он предостерегал меня от возможных ошибок в манере одеваться. К счастью, я никогда не любил жевать резинку и сигаретам предпочитал сигары.
Жизнь в Париже мало походила на каникулы - приходилось основательно изучать роль представителя фармацевтической фирмы "Бижар и К°", но были у нее и приятные стороны, о чем я с восторгом писал Рут. В ответ моя бывшая возлюбленная выражала тревогу, как бы я не вздумал опять переселиться в Европу, а ее муж в постскриптуме предостерегал меня против француженок. Время от времени каракули внизу страницы убеждали меня в том, что Хосе не забыл своего "дядю Пепе". Мы договорились, что из Испании мои письма в Вашингтон пойдут через фирму "Бижар и К°".
Официант в "Мадриде", поставив передо мной четвертую рюмку хереса, посмотрел с легким недоумением - надо вести себя осторожнее и никогда не забывать о присущей всем испанцам сдержанности. У официанта славное лицо, и мне захотелось испробовать на нем свое новое амплуа мирного обывателя, решившего провести отпуск на родине. Мой собеседник, похоже, верил каждому слову. Он расспрашивал меня о Париже, а я с радостью школьника, блестяще сдавшего экзамен и ожидающего поздравлений комиссии, отвечал на каждый вопрос. Забавно рассуждать о Елисейских Полях, о Лувре, Тюильри, Эйфелевой башне, Монмартре и Больших Бульварах в полуденной тишине древнего провинциального города, еще отмеченного явственной печатью мавританского завоевания, но официант, скорее всего не бывавший дальше Мадрида, упиваясь магией чужеземных названий, так надолго задерживался у моего столика, что другие посетители, потеряв терпение, начали сердиться. И верно, не мог же он обслуживать меня одного! Но для полноты впечатления я попросил разрешения сфотографировать парня на террасе кафе. Он с восторгом согласился, а потом записал мне свои имя и адрес, чтобы я мог прислать снимок, если не заверну в Кордову на обратном пути.
Неторопливо идя к садам Виктории, я и впрямь чувствовал себя туристом и был очень доволен первым испытанием. Время от времени я щелкал фотоаппаратом под восхищенными взглядами местной ребятни. Впрочем, подозреваю, что мое знание испанского жаргона потрясло мальчишек гораздо больше, чем угрозы и проклятия, когда они окружили меня, выпрашивая "una perra chica"*. Обогнув Пласа де Торос, я свернул на авенида** дель Генералисимо и вошел в сады Виктории. Стояла такая жара, будто давно наступило лето. На скамейках дремали старики с морщинистыми, словно уже отрешенными от мира сего лицами. Детишки играли в "полицейских и вора" и с громкими криками радостно гонялись друг за дружкой. На небольшой круглой площадке танцевали две деьочки. Ни одна из них не улыбалась, и было видно, что обе совершенно поглощены танцем и вовсе не воспринимают его как игру. Матери оживленно болтали, наблюдая за их движениями. Словно внимая только им одним слышной музыке, крохи то приближались, то отступали, то слегка касались друг друга, не забывая о знаменитых сапатеадос*** андалусских танцовщиц. О моя прекрасная Испания, суровая и строгая даже в наслаждениях!
______________
* Мелкая монета. - Примеч. авт.
** Проспект (исп.). - Примеч. перев.
*** Притоптывание каблуком. - Примеч. авт.
Я должен был узнать Мануэля Эскуариса по описанию, ибо Клиф Андерсон не смог показать мне его фотографию, как, впрочем, и Лажолета - последний никогда официально не сталкивался с полицией, поэтому в наших архивах не хранилось ни единого изображения канадца, а на то, чтобы газеты никогда не публиковали его снимков, тот явно не пожалел денег. Однако шеф дал мне настолько подробное описание, что я не сомневался: доведись мне увидеть бандита - я его сразу узнаю. С Эскуарисом дело обстояло еще проще. Они с Андерсоном условились, что на Мануэле будет жемчужно-серая шляпа с черной лентой, из-под которой должен торчать уголок билета лотереи для слепых. Второй опознавательный знак - красный галстук с двойной серой полоской. Наконец, Эскуарис обещал сидеть на одной из последних скамеек у выхода на авенида де Америка, читая иллюстрированный журнал. Но сколь бы внимательно я ни разглядывал мужчин, устроившихся на лавочках у выхода к авенида де Америка, ни один из них никак не мог быть Мануэлем Эскуарисом. Опаздывает он или устал меня ждать? Я предпочел бы первый вариант, ибо в нашем деле нетерпение - недостаток, который очень быстро теряешь к чаще всего - вместе с жизнью. Делая вид, будто любуюсь чудесными видами, я еще раз обошел парк. Черт возьми, я же отлично помню, где мы должны встретиться, так почему моего связного нет на месте?