- Убирайтесь! - процедила она сквозь зубы. - Сейчас же убирайтесь отсюда! Так будет для вас же лучше!
- Я уйду только вместе с Марией!
Донья Хосефа всей тушей обрушилась на меня. У нас, в ФБР, не принято деликатничать, а потому я хорошенько съездил ей по физиономии. Слегка оглушенная толстуха отпрянула. Дон Альфонсо, в свою очередь, ринулся ей на выручку. Я встретил его прямым коротким ударом в переносицу, и хозяин дома, обливаясь кровью, снова отлетел в угол.
- Вы его убили! - взвыла донья Хосефа.
- Пока нет, но, возможно, придется... Он-то ведь прикончил Эстебана, верно?
Донья Хосефа смертельно побледнела.
- Так вы знаете... и это? - как зачарованная проговорила она.
- Да, и еще много чего другого.
- Ну, тем хуже для вас, господин агент ФБР!
Я настолько не ожидал стремительной атаки, что чуть не угодил впросак во всяком случае, когти сеньоры Персель прошли лишь в нескольких миллиметрах от моего лица. Дралась она по-мужски, да и силой обладала соответствующей. Добрых десять минут мы боролись, как два бандита, решивших во что бы то ни стало уничтожить друг друга. Дон Альфонсо уцепился за мои ноги. В конце концов мы все трое полетели на пол, и на мгновение я испугался, что не смогу одолеть обоих противников сразу. Жир защищал донью Хосефу от моих ударов, но ее супругу мне удалось хорошенько врезать в солнечное сплетение, и он без чувств вытянулся на ковре. С доньей Хосефой пришлось-таки повозиться. Когда она налетела на меня в очередной раз, я с размаху ударил ее по трахее ребром ладони. Толстуха побагровела и рухнула, судорожно хватая ртом воздух. По иронии судьбы именно в этот момент грянули первые звуки торжественного псалма, исполняемого оркестром, который возглавлял процессию братства "Кристо де ла Салюд и Буэн Вьяхе"*. Донья Хосефа, сидя на пятой точке, по-прежнему задыхалась. Я с огромным трудом отволок ее в кресло. И в обычное время сеньора Персель отнюдь не блистала красотой, но сейчас производила просто жуткое впечатление. Ничего не скажешь, поработал я на совесть! Покопавшись в буфете, я обнаружил едва початую бутылку коньяка, сунул горлышко в рот донье Хосефе и заставил отхлебнуть изрядную порцию. Толстуха вздрогнула, отпихнула бутылку, долго сипела и откашливалась и наконец, вновь придя в себя, холодно спросила:
______________
* "Христос - Спаситель и Наставник на истинном пути" (исп.). - Примеч. перев.
- Ну и что дальше?
- А то, донья Хосефа, что вы сейчас же быстренько скажете мне, где Мария!
- Нет!
- Тем хуже для бедняжки дона Альфонсо...
Я подошел к все еще бесчувственному Перселю и поднял ногу над его физиономией.
- Что вы собираетесь сделать? - прохрипела донья Хосефа.
- Расплющить ему лицо.
Хозяйка дома издала весьма неприятный звук - полустон-полукарканье.
- Нет... оставьте его... - вздохнула она.
Видать, это чудовище женского пола испытывало сильную привязанность к спутнику жизни.
- Мария на складе.
- Живая?
Донья Хосефа кивнула.
- Вы не причинили ей никакого вреда?
- Нет.
- А зачем спрятали?
- Мы просто подчинялись приказу.
- Лажолета?
Толстуха содрогнулась и поникла.
- Ну, уж коли вы все равно в курсе...
Я подошел поближе и склонился над сеньорой Персель.
- Послушайте, донья Хосефа, вам с Альфонсо так и этак крышка... Но мне нужен Лажолет... и мы до него доберемся... Для вас последний шанс - перейти на нашу сторону.
Она, понимая, что спорить бесполезно, пожала плечами.
- А что я, по-вашему, могу сделать? Если я заговорю - он нас прикончит... а если нет, тогда вы...
Я не дал ей договорить.
- Я знаю, как спасти вас от смерти: вы говорите мне, где можно найти Лажолета, а я тут же веду вас с мужем в тюрьму.
- В тюрьму?
- Там вы отсидитесь в полной безопасности, пока мы не разделаемся с теми, кого ищем...
Глаза доньи Хосефы сверкнули.
- Неглупо придумано...
Она глубоко вздохнула.
- По рукам, дон Хосе!
- Ты что, спятила, Хосефа?
Это влез в разговор уже очнувшийся Альфонсо. Не хватало только, чтобы все сорвалось из-за такого кретина! Он, пошатываясь, добрался до нас и вцепился в подлокотник кресла жены.
- Не слушай его, Хосефа! Не слушай его! Это ловушка!
Но сеньора Персель упрямо покачала головой.
- Не суйся в это дело, Альфонсо... Дон Хосе прав - лучше выйти из игры, пока не поздно!
И тут я услышал, как за спиной у меня тихонько отворилась дверь, но не повернул головы, не сомневаясь, что это Алонсо.
- Чтобы найти Лажолета, дон Хосе, вам достаточно просто...
И вдруг она увидела Алонсо. Толстуха тут же вскочила и снова набросилась на меня, ухватив по пути тяжелый медный подсвечник, стоящий на столе. Послышалось негромкое "плоп!" Донья Хосефа на секунду замерла, и на лице ее отразилось полное недоумение. Сеньора Персель хотела крикнуть, но изо рта хлынула кровь, и толстуха ничком повалилась на пол. Вся мебель в комнате, казалось, вздрогнула от грохота. Я даже не успел сообразить, что произошло, как вдруг Альфонсо бросился на моего коллегу. Когда он пробегал мимо меня, я снова услышал приглушенный хлопок, и верхняя часть черепа маленького коммерсанта буквально исчезла на глазах. Я резко повернулся к улыбающемуся Алонсо.
- Как удачно, что я сообразил привинтить к пушке глушитель, а, Пепе?
Меня так и затрясло от ярости.
- Черт возьми! Какого дьявола тебе вздумалось палить?
Алонсо ошалело таращил на меня глаза, видно, не находя слов.
- Ну ты даешь, - наконец с горечью заметил он. - Я спасаю тебе жизнь, а вместо благодарности...
- Ты спас мне жизнь? Уж не вообразил ли ты часом, что эта жирная старуха могла со мной справиться, а? Или недомерок Альфонсо - задушить голыми руками? А теперь я не только не успел выудить у обоих все, что они знали, но, помимо прочих радостей, у нас на руках еще два трупа! Ты стареешь, amigo...
- Тьфу, пропасть... Тебя уже черт знает сколько раз пытались прикончить. Приехав сюда, первое, что я увидел, - скрепы и пластырь на твоей башке... И после этого ты хочешь, чтобы я сидел сложа руки, видя, как на тебя в очередной раз нападают вдвоем? Знал бы я...
- Вот потому-то я и не хотел брать тебя с собой...
Бедняга Алонсо совсем расстроился. Он подошел к обоим покойникам, перевернул и поднял глаза.
- Так ты считаешь меня... убийцей, Пепе? - почти робко спросил он.
Я обхватил друга за плечи.
- Не стоит преувеличивать, Алонсо! Ты отправил на тот свет двух отъявленных мерзавцев... Вот только мы ни на шаг не приблизились к Лажолету...
- Уф! Ты меня успокоил... Так-то оно лучше. А то я уж черт знает что начал думать... Этак и комплекс неполноценности заработать недолго! А что до Лажолета, то теперь он у нас в руках, старичок...
- Как так?
- Сам подумай, Пепе! Мы загнали Лажолета в угол! Мы и так постоянно вмешивались в его дела, портили спокойную жизнь, а теперь еще ухлопали двух его людей... Так что Лажолету волей-неволей придется как-то отреагировать. Поверь мне, Пепе, сейчас это лишь вопрос времени, и наш подонок вот-вот высунет хотя бы кончик носа...
Предсказания Алонсо выглядели весьма оптимистично, но пока перед нами на полу лежали трупы Альфонсо и Хосефы, и я очень плохо представлял себе, каким образом от них избавиться. Проще всего было замаскировать это под обычную уголовщину. Не говоря ни слова Алонсо, я подумал, что тогда комиссару Фернандесу почти не составит труда спрятать концы в воду. Мы пооткрывали ящики и рассыпали содержимое по полу, вспороли подушки и тюфяки, короче, проделали все, что могло взбрести в голову грабителям, вздумавшим искать деньги и драгоценности. Наконец, когда мы закончили операцию, в доме царил невообразимый хаос. Я даже стал подумывать, не перегнули ли мы палку. Мой друг несколько изумился, почему мы не бежим освобождать Марию, если я имею хоть отдаленное представление, где ее искать, но я ответил, что, право же, девушке вовсе незачем смотреть на наши "подвиги" в этом доме.
Марию мы нашли крепко связанной и закатанной в ковер. Рот ей заткнули платком, но все-таки позаботились уложить поудобнее. Пожалуй, Персели, несмотря ни на что, по-своему любили Марию. Как только мы избавили ее от пут, девушка расплакалась. У меня внутри все переворачивалось от жалости, но не мог же я забыть, что она выставила меня из дому, а кроме того, меня мучил стыд - и как я смел так плохо думать о любимой женщине? В первые минуты оба мы держались довольно скованно, хотя Мария и поблагодарила меня за то, что я для нее сделал. А потом, успокоив ее насчет Хуана, я попросил Алонсо проводить девушку на Ла Пальма. Он хотел предоставить это мне самому, но я отказался, довольно туманно объяснив, что у меня тут есть еще кое-какие дела. Алонсо удивленно вскинул брови, но промолчал. Кроме того, я попросил друга подольше посидеть с Марией и обещал, что в одиннадцать вечера, как уговорились, непременно приду в "Кристину". И только после того, как они ушли и сам я добрался до Сьерпес, мне вдруг пришло в голову, что следовало проверить, по-прежнему ли пледы на месте или их уже отправили.