Он пытался заставить меня повернуть назад, чтобы я вернулся на базу, а не расследовал вызов, который привел нас сюда. Я ищу в его лице какой-то признак того парня, того, кто не хотел, чтобы я умер, но оно совершенно пустое. Многие из нас в свободное время играли в покер в своих компаниях, Гил тоже играл с товарищами и каждый раз проигрывал.
Даже в свободное от обязанностей время все в нем была ложь.
Когда я не отвечаю, он сжимает челюсть и снова пожимает плечами, жест такой знакомый и, в то же время, такой неуместной в этом новом, извращенном варианте моего друга.
- Просто оставайтесь тихим, и я постараюсь сохранить вам жизнь.
Он больше ничего не говорит. Он отрывает шнур от настольной лампы и жестом указывает на стул, и на этот раз я не потрудился скрыть своего разочарования.
Освободиться от пут будет намного сложнее, и мы оба это знаем. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы держать запястья настолько широко, насколько возможно, но к тому моменту, когда он заканчивает, шнур, успев поранить мне кожу, обмотан вокруг них и привязан к перекладине задней части стула. Он быстро проводит осмотр комнаты, прикарманивая ножницы и металлическую линейку, запихивая пресс-папье между столом и стеной, где я никогда не доберусь до него.
Как только он заканчивает, он оглядывается на меня от двери, медленно возвращая пистолет в кобуру. Он тянет руку, чтобы почесать за ухом, это движение я видел с полдюжины раз за сегодня. Но на этот раз он отклеивает маленький патч цвета кожи: передатчик. Черт. Это объясняет пустой двор, легкий способ проникновения. Они выстелили красную дорожку, чтобы взять меня без боя.
- Не пытайтесь бежать, - тихо говорит он. - Вы создаете проблемы, он убьет сначала меня, потом вас. Он не играет. Понятно?
- На текущий момент, мне никак не повезет, что он к тому же застрелит и тебя, - быстро бормочу я и беззаботно усмехаюсь. Я заставляю себя держаться неподвижно, не проверяя свои руки. - Я понимаю. Сделай милость, убирайся, и я надеюсь, что мы больше никогда не встретимся.
Он, кажется, ловит меня на слове, медленно кивая.
- Весь мир — театр[1], сэр. - Так много для парнишки, который, как я думал, не читал уж так много сонет. - Не время для нас обоих, чтобы покинуть нашу сцену.
Он выключает свет и запирает за собой дверь.
- Лили, ты выглядишь так, будто твоя голова сейчас взорвется.
- Но... я могла бы убить его. Он был военным.
- Он спас мне жизнь.
- Прежде всего, там не должно было быть опасно.
- Нет, но он все-таки... все довольно сложно.
- Все в этой истории так, не так ли?
Глава третья
Я ПОЗВОЛЯЮ СЕБЕ РОСКОШЬ целых тридцать секунд потихоньку изрекать проклятия, которые ужаснули бы моих родителей, а потом приступаю к работе. О том, чтобы встать с тяжелым стулом, привязанным к моей спине, не может быть и речи, но его колесики позволяют мне передвигаться по комнате. Я стараюсь, напрягаясь изо всех сил, чтобы понять, могу ли я растянуть шнур светильника. Я пытаюсь наклониться вперед, чтобы увидеть, могу ли я насадить узелок на острый угол ручки ящика и ослабить путы.
Слышен слабый звук возни с другой стороны вентиляционного отверстия, и я вспоминаю: ученые тоже заперты в комнатах. Я кричу настолько громко, насколько могу рискнуть, надеясь, что охранник, если он есть, находится вне пределов слышимости.
- Вы меня слышите?
Раздается приглушенный шум из соседней комнаты, а потом наступает долгое молчание. Потом слышится женский голос — предельно четкий, как будто она стоит близко к вентиляционному отверстию.
- Да. Но вам следует молчать. Они застрелили Нико, потому что он пытался поговорить с ними. - Это та темноволосая, которая стояла там, у стены, я узнал ее голос. Хорошо. Если бы мне пришлось выбирать кого-то, мой выбор бы пал на нее.
- Нико стоило попытаться, - бормочу я, а затем говорю чуть громче, чтобы она могла меня услышать. - Они собираются убить нас, даже если мы ничего не сделаем. Их лица на камерах видеонаблюдения, но они могут уничтожить их. Они не могут стереть наши воспоминания, поэтому нам нужно сбежать. Я уверяю вас, это единственное, что вы можете сделать, что повысит ваши шансы.
Наступает тишина, из соседней комнаты не доносится ни звука.
Я глубоко вздыхаю, слишком поздно понимая, что говорить гражданскому лицу, что его, скорее всего, застрелят, не может быть лучшим способом поддержки. Я пробую другую тактику.
- Как вас зовут?
- Санджана Рао, - отвечает она так тихо, что я едва ее слышу. Она произносит свое имя с такой же интонацией, которую я слышал в Малом Бангало на Северном континенте Коринфа, когда я был там в отпуске. Я мимолетно задаюсь вопросом, оттуда ли она. Если у нее есть там ждущая ее семья, как в моем случае - маленький садовый домик в нашей долине.
- Я - Тарвер, Санджана, - говорю я, надеясь, что разговор достаточно облегчит ее страх, что я могу заручиться ее помощью. - Капитан Тарвер Мерендсен.
- Вы военный? - спрашивает она удивленно. - Почему вы не с ними?
- Потому что они не военные, они - наемники. Как и парень, с которым я был в патруле, как выяснилось. Я единственный здесь настоящий военный.
- Ну, - отвечает она, - не в обиду, но ваш послужной список до сих пор не внушает мне доверия.
Вопреки всему, ее шутка заставляет меня смеяться, и мое дыхание становится немного легче.
- Не мой «звездный час», - продолжаю я. - Но день еще не закончился. Еще есть время проявить себя.
- Слушайте, - говорит она, - я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока они застрелят меня. - Под страхом в ее голосе, слышна толика решимости. Этот намек на сталь означает: она не сдалась, а это значит, что не сказать, что у меня нет козырей в рукаве.
- Вас слышно как будто вы находитесь рядом с вентиляционным отверстием, ваши руки свободны?
- Да, но оно запечатано, и окна тоже. Но я почти выбралась, я могу дойти до центра связи в главном офисе. - Тишина, когда мои слова доходят до нее. - Ваши руки несвободны? - Короткие, прерывистые предложения пытаются скрыть дрожь в ее голосе.
- Связаны, - говорю я ей. - Просто нет никому доверия в этом мире, знаете ли?
С другой стороны вентиляционного отверстия раздается мягкий смешок. Это хорошо. Она нужна мне, чтобы дышать, думать.
- Как вы почти выбрались? - спрашиваю я.
- Двери имеют электронный замок, - отвечает она. - Не моя специальность, но я уже почти закончила. Не один вы оказались с партнером, который напал на вас. Микаэла с ними. Она, должно быть, перепрограммировала замки, потому что мой не распознает мой отпечаток.
- Можете попробовать с моим, если выйдете в коридор?
- Если там нет охранников. Это займет около десяти минут. - Я слышу, нервозность вернулась, и честно говоря, я не виню ее.
- Слушайте, - продолжаю я, прежде чем она может начать паниковать. - Мы не можем использовать линии связи. Я гарантирую, что они следят за военными частотами. В любом случае, спасательная операция занимает достаточно долгое время, особенно если они услышат, что мы просим о помощи. Мы должны сделать это сами. И мы можем сделать это, я обещаю вам.
Я желаю почувствовать ту же уверенность, что слышна в моем голосе.
Санджана не отвечает мне, но я слышу ее вздох, напряжение в этом единственном вздохе, переносящемся через вентиляцию. Мне не нужно напрягать воображение, чтобы представить ее страх. Черт, я сам боюсь.
1
в оригинале All the world’s a stage (англ.) - известная цитата из комедии «Как вам это понравится» Уильяма Шекспира (монолог Жака).