- Да, сэр. - Внезапно он стал собранным – это уже не тот парень, кто пытался выпросить у меня стихи, кто не может ничего сделать правильно и неважно как сильно он при этом старается. Сейчас он, по крайней мере, уверен в себе. Он распахивает свой ранец, опускается на одно колено, чтобы вытащить спутниковый телефон, приспосабливая попутно защитные очки, находящиеся позади его уха. - Попробуйте юго-западный вход, мне кажется, деревья там подходят ближе.
Я киваю, цепляюсь руками и ногами, добавляя себе уверенности в том, что не соскользну по склону, и держусь в тени деревьев. Мой мозг работает на всю катушку, мысли и вопросы соперничают за внимание. Никаких следов их транспортного средства, ни воздушного, ни наземного. Либо они пришли пешком, как мы с Фиском, или, что более вероятно, они были высажены здесь. Они слишком хорошо организованы, чтобы быть пиратами, грабящими объект, и так как они не военные, означает, что они наемники. Соображение, по которому несколько десятилетий назад наем таких людей стал незаконным: отсутствие контроля. Отсутствие возможности остановить людей нанимать их для формирования собственных маленьких армий на краю космоса.
Невозможно будет узнать, кто нанял их — возможно конкурирующая корпорация вдогонку за технологией «ВК», но какая именно, я сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем. Они будут заметать следы. Такие люди не оставляют после себя свидетелей.
Предполагая, что наш командир мобилизует отряд в ту же секунду, как услышит звонок Фиска, есть только три способа прибытия кавалерии — пешком, что займет час, которого у нас нет; по дороге, которая займет еще дольше времени благодаря извилистым дорогам холмистой местности Патрона, или по воздуху, что закончится фолом. Персонал комплекса будут мертвы прежде, чем наши ребята смогут приземлиться.
Это значит, что все ложится на наши плечи. На меня и рядового, что просто отлично, ведь этого парня я бы не выбрал даже партнером по карточной игре, не говоря уже о парной военной операции. Мне почти жаль, что я не вернулся к своему последнему размещению на Эйвоне, с полудюжиной солдат, которых я выбрал бы вместо Гилмора Фиска, который никогда в глаза не видывал такого рода операции.
Он просто бросает спутниковый телефон и переводит тревожный взгляд на меня, когда я возвращаюсь через несколько минут. Я заставляю свой голос звучать ровно, и когда говорю, я полностью уверен в себе.
- Ладно, хорошая новость - не так уж их и много во дворе. Плохая новость заключается в том, что выстрел был казнью. Одного из гражданских. Мы не можем сидеть здесь и смотреть, как они расправляются с другими, пока мы ждем подкрепления.
Фиск кивает, с трудом сглотнув, и убирает телефон, прежде чем встать на ноги и вытащить свой пистолет из кобуры.
- Да, сэр.
Я достаю свой лазерный пистолет, проверяю его заряд, а затем иду первым. Мы быстро и спокойно спускаемся вниз по склону, используя покров, который близко подходит к стене, а затем с легкостью идем вдоль нее, пробираясь к воротам.
Мой брат Алек был пойман в одиночестве, когда его убили, и я задавался вопросом бесчисленное количество раз, о чем он думал. Понимал ли он, знал, что облажался, что сам загнал себя в ловушку. Продолжал ли он попытки выжить или знал, что это конец. Напуган ли он был.
Но я не одинок - напоминаю я себе, оглядываясь на Гила, который бел, как лист бумаги, но сжимает свой пистолет в твердой руке. И это наш долг. Мы не можем сидеть здесь и наблюдать, как их казнят, пока мы будем ждать подкрепления.
С лицом своего брата перед глазами, я с легкостью проскальзываю сквозь ворота.
- Слишком поздно, чтобы кричать на тебя сейчас за то, что ты пошел туда, не так ли?
- Ты кричала на меня и из-за множества других причин.
- Ну, ты настаиваешь на том, чтобы быть чересчур храбрым.
- Из нас двоих, Лили, я думаю, что все-таки ты побеждаешь в номинации делать тупо отважные вещи.
- Ты думал о нем, не так ли?
- О ком, о Фиске?
- Об Алеке. Ты думал о нем и тогда, когда у тебя была горячка.
- Я не думаю, что что-то из этого изменится.
Глава вторая
ДВОР ПУСТ, кроме распластавшейся поодаль одетой в белое фигуры. От нее по выщерблинам в тротуаре сочится кровь медленным ручейком, собираясь в лужицу.
- О Боже, - шепчет Гил позади меня. - О Боже, он мертв. - Когда я оглядываюсь, его обычно загорелое лицо бледнее на несколько тонов, и у него такое же страдающее выражение лица, которое я дюжину раз видел на Эйвоне. Никакая подготовка не подготовит тех, кто в первый раз видят сражение — впервые они видят смерть.