Руки начали болеть, и плечи, и шея, но я греб еще минуту, еще. На меня произвела впечатление мощь океана: волны вроде бы такие ленивые, но с какой силой они тащили лодку.
Когда я позволил себе оглянуться, то увидел лишь несколько фонарей на пирсе, свет которых пробивался сквозь туман. Продолжал грести, пока пирс полностью не растворился в ночи. После этого вытащил весла из гнезд и положил на дно лодки.
В руках неопытного моряка надувная лодка — скользкое чудовище, плыть в которой так же опасно, как и на спине злого и голодного крокодила, который хочет сбросить тебя и откусить тебе яйца. Но это история для другого времени.
Боясь вывалиться за борт или перевернуть лодку, я на четвереньках добрался до заднего борта. Сел, одной рукой схватившись за руль. Вместо веревочного стартера этот мотор оснастили электронным зажиганием. Нужную кнопку я нашел, ощупывая двигатель, как слепой читает строку в книге Брайля. От нажатия кнопки мотор взревел, лопасти винта взбили воду.
Если на пирсе и раздались крики, шум мотора их заглушил, но теперь дьявольская троица знала, что я от них ускользнул.
Глава 6
Сразу плыть к берегу показалось мне неразумным. Стрелок, который стоял у берегового края пирса, мог побежать на север, следуя шуму лодочного мотора.
Туман еще не сгустился до такой степени, чтобы скрыть Магик-Бич целиком. Я различал какие-то огни на берегу и, ориентируясь по ним, направлял лодку на север, параллельно берегу.
Впервые с того момента, как произошел сам инцидент, я позволил себе задаться вопросом, почему рука гиганта, легшая мне на плечо, вернула меня в кошмарный сон прошлой ночи. Я не мог утверждать наверняка, что он разделил со мной это видение, но что-то такое испытал, и у него возникло желание увести меня в укромное местечко и там допросить с пристрастием. Причем в ходе такого допроса я, скорее всего, лишился бы многих зубов и ногтей.
Подумал я и о желтых глазах. И о голосе, принадлежащем тому, кто ел Златовласок[8] как с подливой, так и без: «Ты, черт побери, кто?»
Сложившиеся обстоятельства не способствовали спокойным размышлениям и продуманным выводам. Я мог найти только одно объяснение столь необычного результата соприкосновения его руки и моего плеча.
Мой сон об ужасной, пусть пока еще точно не определенной катастрофе, совсем и не сон, а, и теперь уже несомненно, предупреждение. Коснувшись меня, гигант вызвал воспоминание этого сна по той причине, что к грядущему катаклизму, увиденному мной во сне, пусть и в общих чертах, он имеет самое непосредственное отношение.
Низкие, пологие волны никак не могли вызвать у меня приступ морской болезни, но тем не менее меня затошнило, и содержимое желудка поползло к горлу, как вылезающая из раковины устрица.
Отойдя от пирса примерно на полмили, я закрепил руль, блокировал дроссель, снял мокрый свитер, который ранее тянул меня ко дну, и прыгнул в воду.
От всех этих физических упражнений и переживаний я вспотел и забыл, какая вода холодная. А она оказалась такой холодной, что у меня перехватило дыхание и я ушел в нее с головой. Течение потянуло меня вниз, я вступил с ним в борьбу, рванулся вверх, вынырнул на поверхность, выплюнул попавшую в рот соленую воду, глотнул воздуха.
Перевернулся на спину и неспешно поплыл к берегу, перебирая ногами и делая одновременные гребки руками, как принято у пловцов баттерфляем. Если один из рыжеголовых поджидал меня на берегу, я хотел, чтобы он убедился, что надувная лодка по-прежнему плывет на север, и принял решение: следовать за ней или возвращаться на пирс.
А кроме того, акула, действительно огромная акула, акула-мутант невероятного размера могла всплыть рядом со мной, разинув пасть, убить, перекусив пополам, проглотить и вновь скрыться в океанских глубинах. В этом случае мне не пришлось бы тревожиться об Аннамарии, жителях Магик-Бич и возможном конце света.
Этот неспешный заплыв в соленой, выталкивающей из себя воде, под бесцветным, но постоянно меняющимся туманом, когда единственные слышимые звуки — твое дыхание да плеск воды в ушах, а тело уже приспособилось к холоду, но еще не начало замерзать, напоминал мне некий эксперимент по выключению органов чувств, которые проводятся в специальных резервуарах.[9]
И поскольку ничто не отвлекало, я решил, что это идеальный момент для того, чтобы мысленно пройтись по воспоминаниям о сне с красным приливом, в поиске тех подробностей, которые поначалу не запомнились. Я бы испытал безмерное облегчение, вспомнив информационное табло с приведенными на нем месяцем, днем и часом катаклизма, точным местоположением и кратким описанием события.