— Марион! У меня и в мыслях не было…
— Да?! А что вы только что говорили?
Стелла обратила к собеседнице невинные серые глаза и тряхнула пепельными волосами. Даже сизое платье, казалось, сжалось под шалью, в которую она куталась.
— Я сказала лишь, что обнаружила зачатки высокой комедии, а возможно, и трагедии. Ведь норой бывает, что цепь мелких несуразностей и нелепостей внезапно перерастает в какие-то важные и смертельно серьезные вещи. Как… как, например…
Марион смерила свою спутницу пристальным взглядом.
— Как, например, анонимные письма? — звонко спросила она.
Обе женщины замерли на месте, будто увидели на тропинке змею.
Они совсем забыли про Пэм Лейси, которая спокойно и задумчиво шагала между ними, держа обеих за руки. Когда ее мать и мисс Тайлер замерли на месте, Пэм дернулась, как кукла. Однако остановил их не вопрос, заданный Марион. Не из-за него кровь бросилась им в голову. Они услышали мужской голос, особенно ясный в ночной тишине.
Они как раз дошли до дома полковника Бейли. Утоптанная тропинка, которая здесь переходила в дорожку, посыпанную гравием, вела мимо парадной двери викторианского домика с высокими окнами-«фонарями» по фасаду и большими прямыми окнами по бокам, доходившими почти до самой земли.
Свет горел лишь в одной комнате первого этажа. Среднее окно было задернуто плотными черными шторами. Но два боковых окна, которые находились менее чем в десяти метрах наискосок от того места, где стояли Марион и Стелла, были широко распахнуты, и на них висели лишь легкие тюлевые занавески. Через эти занавески, как сквозь газовую завесу, они увидели тучного лысого джентльмена в очках, съехавших на нос. Он стоял, подняв вверх сжатую в кулак руку, и разглагольствовал. Его собеседника не было видно.
Мощный, раскатистый голос гремел по всему парку:
— …правду, так что помогите мне разобраться с проклятыми анонимками!
Марион украдкой огляделась, как будто опасаясь обнаружить поблизости других случайных (или неслучайных) прохожих. Но Стелла отреагировала спокойно и проворно.
— Пэм, дорогая! — прошептала она.
— Что, мама?
— Боюсь, сегодня мы не сможем погулять. Беги скорее домой и через полчаса ложись спать. Будь умницей!
— Но, мама! Ты обещала…
Подавляя возражения дочери, Стелла заговорила самым сладким голосом:
— Понимаю, милая, что я совершенно не права. Вот видишь, я честно признаюсь в своей неправоте. Мы погуляем в следующий раз и сделаем все, что собирались. А теперь делай, как я велю, или… — в голосе появилась мягкая угроза, — придется снова позвать к тебе доктора Шмидта.
Пэм посмотрела на мать. Во взгляде ее не было ненависти; в нем читался скорее изумленный беззвучный крик, который пытаются воспроизвести в своих стихах наши молодые поэты: «Почему, почему мир так жесток?!»
Дом Стеллы Лейси находился немного на отшибе, на противоположном краю парка; он стоял против дома полковника Бейли, как домик Марион располагался против домика Уэста. Их разделяла низкая массивная громада замка, в котором обитал сам Сквайр. Пэм, стиснув кулаки, побежала по аллейке.
Взволнованная Марион кивнула в сторону освещенных окон — обе знали, что за ними находится кабинет полковника Бейли.
— Вы действительно считаете, что нам следует?..
— По-моему, это наш долг, — с добродетельным видом заявила Стелла.
Стараясь не задевать ногами сухую листву, женщины осторожно подошли к ближайшему окну, которое доходило почти до земли, и стали слушать.
— …и вот почему, — гремел сэр Генри, — я рассказал вам, что случилось после того, как вы ушли! Священник собирается вслух прочесть письмо, в котором ему приписывают шуры-муры с вашей племянницей! Он сам зайдет к вам попозже, чтобы объявить о своем намерении. Я должен был вас предупредить — на случай, если вы вскипите и взлетите до потолка.
Полковник Бейли кивнул. Он сидел в кожаном кресле спиной к окну; их с Г.М. разделял столик, на котором стояло виски с содовой. Глазки Г.М. метали молнии.
— Главное, — продолжал Г.М., — в том, как вы намерены с ним справиться?
— Я с ним справлюсь, — коротко и со значением ответил полковник.
— Погодите-ка, черт побери! Ведь не можете вы просто стащить паршивца за ухо с кафедры!
Две женщины под окном услышали какой-то стук. Это полковник Бейли раздраженно забарабанил по столу костлявыми, как у скелета, пальцами.
— Хм, верно, — заявил он через несколько секунд. — Не могу. Слишком унизительно.
— Вот именно. Я и сам человек старой школы, — Г.М. горделиво хлопнул себя в грудь, — и сразу подумал о последствиях. Как насчет членов приходской управы?
— Мы имеем право выразить свой протест, вот и все. Но этого недостаточно.
— Далее, — продолжал Г.М., взволнованный куда сильнее, чем мог себе признаться, — молодой Уэст клянется, что убьет Хантера, если тот прочтет письмо вслух. Уэст способен на такое?
— Способен и убьет его, — сухо отвечал полковник Бейли. — Но без всякой пользы — вред уже будет причинен. Погодите-ка! — Его пальцы снова начали отбивать барабанную дробь на столе. — А что, если… скажем, Уэст поговорит с Хантером перед службой…
— Ах, черт возьми!
— В чем дело? — осведомился полковник.
— Да поймите вы! Нельзя допустить, чтобы Уэст позорил священника на глазах у всех прихожан! Если применить силу, дело получит огласку и разразится грандиозный скандал.
При упоминании слова «скандал» у полковника встали дыбом коротко стриженные седеющие волосы.
— И зачем только существуют сплетни? — с горечью спросил он и закончил самым банальным вопросом: — И почему только меня не оставят в покое?
— Невозможно, сынок. Вот скажите, к примеру: получала ли сама Джоан анонимные письма, в которых ее обвиняли в связи с викарием?
— Господи, откуда же мне знать?
— Может, она получила даже не одно письмо, а несколько?
— Чушь! Это так нелепо, — заявил полковник, — что в них никто не поверит. Кстати, и насчет падре — полная ерунда. Но прочесть подобную мерзость вслух!..
— Полковник, — спокойно возразил Г.М., — женщины способны поверить в любые слухи, особенно если речь в них идет о другой женщине.
— Говорю вам, чушь! Кстати, падре не так уж плох. Мне самому он нравился до тех пор, пока он не сдвинулся на письме. Кстати, его дядя…
Полковник Бейли вдруг замолчал и вскочил.
— Дядя! — воскликнул он. — У него ведь дядя — епископ. И живет неподалеку отсюда. Черт меня побери, позвоню ему сегодня же, и он осадит племянничка! — Полковник вздохнул с облегчением. — Вот. Придумал!
Женщины за окном не смотрели друг на друга, потому что обе понимали, что Г.М. прав. Ни одна не отпрянула от окна, услышав приближающиеся шаги полковника Бейли, потому что намерения его были ясны.
В кабинете, против окна и вдалеке от слушательниц, стоял стол с крупномасштабным макетом более-менее современного поля боя. На макете присутствовали и зеленовато-коричневые холмы, и луга, и дороги. По дорогам двигались танки — такие маленькие, что десяток их уместился бы в спичечный коробок. Были на макете многочисленные и разнообразные самолеты; на крыльях многих из них чернели кресты. За холмами расположилась артиллерия — от легких полевых орудий до мощных батарей.
Сквозь тюлевую занавеску Марион и Стелла видели, какое усталое лицо сделалось у полковника Бейли. Взяв со стола большую деревянную указку, полковник некоторое время смотрел на макет, а потом повернулся к своему гостю.
— Послушайте, Мерривейл, — отрывисто заявил он. — К черту все! Я хочу вам помочь. Но что толку заниматься пустяками, когда Рим горит? Видите? — Он постучал указкой по макету. — Подойдите, пожалуйста, сюда.
Зажмурившись, Г.М. отпил виски с содовой, встал и подошел к хозяину дома.
Пехотинцы на макете были так малы, что их можно было рассмотреть только в лупу, лежавшую тут же, под рукой. Полковник Бейли потянулся к лупе, но потом передумал. На его лице с подстриженными седеющими усами застыло раздраженное выражение.