Джонсон вдруг вспомнил то фото, которое показал ему Линкольн: разрушенный особняк с подземельем внутри; лестница, ведущая вниз.
Наверное, Линкольн действительно побывал в Трансильвании, ведь фото это доказывало. Те знаки на стенах…могли быть искусной декорацией.
Незабываемый полёт фантазии! Любопытно, где стоит тот саркофаг? Наверное, за дощатой дверью в мастерской.
Но смысл раздумывать о каком-то восковом экспонате, когда в зале тесно от омерзительных фигур, которые ничем не уступают вампиру?
Надо лишь отодвинуть ту штору, отгораживающую придел для совершеннолетних. Восковые экспонаты с каждым получасом стали сильнее раздражать Джонсона. Мужчина отлично знал музей, что даже во мгле мог лицезреть вымещенные статуи. Тьма только добавляла новые краски отпечатавшимся в мозгу слепкам. Муляж гильотины, казалось, скрипел, а бородатая физиономия Ландру — душигуба 50 своих жён кривила лицо, полное угроз. Из перерезанной глотки мадам Демерс вырывался зловещий рокот, а безголовая и безногая жертва неторопливо наступала на кровоточащих культях. Стив закрыл глаза, надеясь задавить облики, но обнаружил бесполезность таких попыток. Стоило мужчине сомкнуть веки, как необычные искрящиеся точки опять водили бесцельный хоровод. Большего не оставалось, как стараться удержать в мозгу те зловещие облики, которые Стив уже прогонял. Он удерживал одни, фантазия прочно отгораживалась от других; но против воли Джонсона из тайника его мыслей выплывали более ужасные монстры; разные чудовища ползли к нему, замыкая в полукруг. Тёмный и блестящий Цаттогва выполз из слепка горгульи — длинная тварь, усыпанная тысячими ножками, — и шелестя, расправило крылья с когтистыми лапами, готовясь наброситься. Джонсон с трудом сдержал вопль. Мужчине потребовалось всё самообладание и здравый смысл, чтобы задавить забытые ужасы детства.
Помогло сияние зажигалки. В пламени устрашающие фигуры были не настолько пугающими, как в глубине сознания. Сомнение не рассеялось. Даже при свете пламени зажигалки Джонсона не покидало чувство, что шторка с табличкой для совершеннолетних едва колыхается и подрагивает. Отлично воображая, что таится за тканью, Стив съёжился. Перед взором возник оборотень с косматой шерстью и огромными лапами.
А что, если это существо передвигается ко мне, чтобы сожрать?
Рядом с монстром стояло ещё несколько монстров, что Стив уже не помнил, какие именно. Кто-то шестиногий с одним рогом.
Намереваясь избавиться от подозрений, Стив решился и сделал шаг с пылающей зажигалкой к задёрнутой занавеске. Ни один его страх не оправдался. Монстры стояли на местах. А не качает ли своими длинными щупальцами огромный Туле? Щупальца были поддатливы и это было не тайной для Стива, но мужчина не предполагал, что сквозняка с его подходом хватит, чтобы конечности задвигались.
Мужчина возвратился на скамейку, смежил веки, пытаясь игнорить движения пятен света.
Сколько времени прошло? — Стив подсветил зажигалкой свои часы. — Всего час ночи?
До рассвета вечность. Линкольн придёт в восемь, до Ганса. До его прихода на улице уже будет светло, но в подвал не проникнет ни одного солнечного луча. Окошки заделаны каменной кладкой, исключая три мрачных прямоугольника, которые ведут во двор из мастерской.
Пари утомляет, нечего сказать. — Джонсону померещились аккуратные шаги в мастерской. — Не надо думать о том монстре, которого Линкольн благоговейно называет «Он». Этот экспонат лишил его разума. Кто будет в ясном уме закрывать на массивный замок безжизненный экспонат из воска? Мне померещилось. Надо держать себя в руках.
Внутри мастерской стало слышно бряцанье ключа. Стив направил на шум пламя зажигалки, но ничего не увидел, кроме неподвижной двери.
Закрыв зажигалку, мужчина расслабленно сомкнул веки, и тут же появилась реальная иллюзия скрежета — не гельотины, а неторопливо отпираемого замка в мастерской.
Не орать. Сорвётся, потеряет оставшееся самообладание. Слышно было чёткое шарканье, наступающее к его скамейке.
Спокойствие. Нужно просто быть спокойным, или фантазия разорвёт его. Шарканье уже было близко, решимость Стива ослабела.
Он заорал:
— Кто тут? Кто идёт?
Тишина в ответ, но шарканье приближалось.
Стиву не хватало смелости признаться, что из двух вероятностей страшит его больше: зажечь зажигалку и узреть пустоту, или быть во тьме, один на один с крадущимся к нему зверем?
Дышать стало трудно, руки дрожали, ища зажигалку.