Кто-нибудь спустится в туннель через месяц… или год… или двадцать лет, и наткнется на них, и будет гадать, как они сюда попали.
И мало что узнает.
До правды докопаться будет нелегко, - подумал он.
Издалека раздался приглушенный голос:
- Зве-е-ерь! Сюда, сюда!
Придурок, - подумал Марк.
- Сюда-а-а! Зверь! Я тебе кое-что принес!
Марк представил, как он испускает громкий, свирепый рык, отчего едва не засмеялся, но взял себя в руки.
Немного погодя он подумал, что стоило бы взглянуть на часы.
Но лежать было так удобно, что двигаться не хотелось.
Да и зачем? Все равно еще выходить слишком рано. Остался не час и не два.
Часы…
Пару лет назад Марк выучил наизусть стихотворение Фроста «Зимним вечером у леса». Теперь, чтобы убить время, он прокручивал стихотворение в голове.
Еще он знал наизусть «Дэнни Дивера» Редьярда Киплинга, и перешел к нему.
Потом попытался вспомнить «Кремацию Сэма Макги»[20], но не дошел и до середины.
После он начал «Ворона» По. Где-то сбился, повторил строфу, а потом все перепуталось…
…все, что дух мой волновало, все, что снилось и смущало, до сих пор ты не мечтала, в этом мире никого… до сих пор ты не кричала… ты кричала, о бюсте Элис ты мечтала… все кричала и кричала…[21]
Это точно ворон. Он был в этом уверен, но нет, уже не ворон. Большая птица, только теперь - лишенная перьев. Белоснежная, покрытая слизью кожа и белесые глаза, из-за которых Марк решил, что ворон слеп.
Слеп оттого, что слишком много времени проводит во мраке подземелий.
Но если он слеп, почему я не могу от него оторваться?
Он держался за Марком несмотря ни на что. Марк чувствовал, что ворон преследует его уже несколько часов.
Он будет гнаться за мной, пока не поймает!
Как птицы, которые напали на Сюзанн Плешетт.[22]
Выклюет мне глаза.
О, Боже!
Теперь Марк несся по заснеженному полю. Ровному, пустому полю, и хоть бы одно деревце, чтобы укрыться. В сиянии полной луны казалось, что свет льется из-под снега.
Спрятаться негде.
Жуткая птица хлопала крыльями совсем рядом. Марк не посмел обернуться.
Внезапно перед ним возникла лестница. Деревянная лестница, ведущая наверх. Он не видел, что там может быть наверху.
Может, дверь?
Если там дверь, и я вовремя туда доберусь, я смогу закрыться от птицы!
Он помчался по лестнице.
Никакой двери.
Эшафот.
Повешенный.
Гас Гучер.
Может и нет. Гас был на крыльце Дома Зверя, не здесь… где бы это «здесь» ни было. И Гас всегда одет в рабочие брюки и клетчатую рубашку, а этот - голый.
Голый, висит перед Марком, его босые ноги почти достают до пола, а за ним - лишь безмолвная ночь
…безмолвная ночь и пропасть… бездонная пропасть.
Выбора не было.
Марк врезался в тело, обхватил его за талию, и они повисли над бездной. Веревка заскрипела.
А если порвется?
- Попался, - сказал мужчина.
Голос показался знакомым. Марк посмотрел вверх. Лицо мужчины, скрытое тенью, склонилось вниз.
- Кто ты? - выпалил Марк. - Что тебе нужно?
- Оторвать твою голову нахрен.
Фред!
Несмотря на то, что сейчас они висели над бездной, Марк ослабил хватку и полетел вниз и остановился - Фред удержал его за голову.
- Никуда ты не денешься, парень, пока я с тобой.
Резким движением повешенный вывернул голову Марка назад.
Марк уставился на себя сзади и понял, что шея его сломана.
Боже, нет. Я убит.
Или буду жить, но останусь калекой на всю жизнь, несчастным инвалидом, как Бигелоу.
В лунном свете прямо перед его глазами захлопала крыльями мертвенно-белая безволосая птица.
- Отстань от меня! - закричал Марк. - Уйди!
- Ни за что, говнюк, ни за что!
Через мгновение шея Марка не выдержала.
Голые ноги Фреда поймали его туловище.
Марк не отрываясь смотрел на болтающегося на веревке обнаженного мужчину и свое обезглавленное тело.
Боже, он и впрямь навалит мне вместо головы кучу! И я все увижу! Я не хочу видеть, как со мной делают ТАКОЕ!
Огромная белесая птица бросилась ему в лицо, и он понял, что его желание будет исполнено.
- Ах! - воскликнул он и проснулся в кромешной тьме.
Он тяжело дышал, насквозь промок от пота, и никак не мог оправиться от ужаса и отвращения.
20
Баллада Роберта Сервиса (1874 - 1958), канадского поэта, которого называли Юконским Бардом. Одно из самых известных произведений писателя; баллада в его сборник «Песни Саурдафа» (1907; амер. название «Магия Юкона и другие стихотворения»).
21
Обыгрывается перевод Дм. Мережковского. Без искажений эти строки выглядят так: …Все, что дух мой волновало, все, что снилось и смущало, до сих пор не посещало в этом мире никого…