- Пощадите меня, - промолвил пленник.
- Муги, помилуем его? - спросил Энджел.
- Не знаю, шеф, - произнес Муги озадаченно. - Вам виднее.
А Энджел объявил:
- Ты заслужил смерть, Ангстрем. Но я не хочу лишних трупов. И поэтому я тебя помилую, - он сделал паузу и добавил: - помилую, если ты сумеешь перебраться на ту сторону, - он показал на противоположный край ядовитой лужи. - Переплывешь туда - и ты свободен. Развяжите его!
Глаза пленника заблестели было надеждой, но вскоре потухли - он понял, сколь ничтожны его шансы перебраться через бассейн, полный кислот и ядов. Пленнику развязали руки и подняли на ноги. Он растерянно озирался.
- Ну, пошел! - крикнул Энджел. - Ребята, в голову не стрелять! - и пока до бандитов доходило, что от них требуется, Ангстрем, мужчина лет под пятьдесят, бросился к луже. Но Муги был наготове; вспышка осветила спину бегущего, и, отброшенный пулей, он свалился лицом вниз в щель между двумя старыми холодильниками.
- Готов, что ли? - сердито спросил Энджел. - Вечно ты перестараешься, Муги, обязательно тебе надо с первого выстрела! На, возьми другой пистолет, твой слишком большого калибра! - и он вручил Муги пистолет, отобранный у Герца.
Но Ангстрем завозился, загремел железом, встал на ноги - и тут же новый выстрел бросил его на кучу лома, загремевшего под его телом. Он с трудом поднялся, шатаясь, и плюхнулся в лужу после очередного выстрела. Около минуты было тихо, потом там, где он упал, раздался шорох и плеск.
- Жив еще, мерзавец, - проговорил Энджел. - Пойдем посмотрим, - он пошел вперед, смело шагая между кучами хлама. Вся его банда с громким хохотом двинулась вслед за ним. Герц надеялся, что его оставят в покое, но тщетно - его, по-прежнему выворачивая ему руки, так что он их почти не ощущал, повели вслед за бандитами, и пробравшись через нагромождения металлолома, он увидел Ангстрема, лежавшего лицом в черной жиже. Энджел осветил его фонариком, и Леонид увидел три кровавые дыры в его спине. Ангстрем, упираясь руками в землю, приподнялся, повернул к глядевшим на него свое лицо, и Герцу опять стало плохо; после падения на кучу железного хлама рот и щека пленника были разорваны почти до уха, глаз выдавлен, и на его месте зияла кровавая дыра. Оставшимся глазом он смотрел на убийц, на оружие, готовое выстрелить.
- Ха-ха-ха! - засмеялся Муги. - Как он жить хочет! - и выстрелил ему в левую руку. Пуля превратила ладонь в кровавое месиво. Бах! Второй выстрел и правая ладонь Ангстрема почти оторвана от руки, повиснув на лоскуте кожи. Еще две пули перебили ему ноги, - ну, плыви, плыви, - сказал, смеясь, бандит, - авось доплывешь! - ещё один выстрел снес Ангстрему ухо.
- Хватит, ребята, - сказал Энджел. - Пошли. Эй, Ангстрем, если ты меня слышишь - у тебя ещё есть шанс! Переплывешь - пощадим. Только не ошибись, тебе вон туда надо! Как доплывешь - свистнешь, идет? - и банда опять заржала. - Если прежде не растворишься!
Потом Герц опять оказался около лимузина. Сэм отпустил его, и Леонид едва не свалился. Его шатало, к горлу подступала, готовая вырваться наружу, кислая мерзость, а перед глазами все стояло обезображенное лицо Ангстрема с кровавой дырой вместо глаза. Энджел взял его под руку и спросил:
- Вам понравилось это маленькое представление, господин Герц? Вам немножко не по себе? Может быть, съели что-нибудь не то? Или с похмелья? Хотите коньяку? Одна стопка - и все как рукой снимет! Надеюсь, вы не преминете рассказать вашему знакомому Кибдо о том, что вы здесь видели? Ничего, ничего, я разрешаю. Можно. Да, кстати. Тело вашей знакомой не желаете забрать? Похороните его - где-нибудь на помойке. Крысы устроят ей погребение по первому разряду!
Герц почти не слышал его болтовню, до того ему было мерзко. Он пришел в себя, только когда лимузин нес его прочь по улице. Энджела в салоне не было. Рядом сидел с непроницаемым лицом Сэм.
- Куда вы меня везете? - мрачно спросил Герц.
- В постельку к мамочке родимой, на мягкую перинку, - ответил Сэм, сохраняя на лице бесстрастное выражение. - А ты думал, мочить тебя будем? Много чести, ещё руки марать об такого говнюка. Впрочем, у нас здесь это легко делается. Достаточно связать получше человека и бросить где-нибудь в переулке. Крысы сделают остальное. Но для тебя и это слишком большая честь. Кому ты нужен!
Машина повернула и внезапно резко затормозила. В тот же момент Сэм открыл дверь и вытолкнул Леонида наружу. Машина рванула с места и умчалась. Герц чудом умудрился удержаться на ногах. Он отошел к стене дома и прислонился к ней, не в силах стоять. Его мотало из стороны в сторону.
Чуть-чуть придя в себя, он нетвердыми шагами пошел вдоль улицы, надеясь хотя бы найти место, где можно посидеть и очухаться. На углу одного из домов светил фонарь, освещая стену, на которой висела табличка с названием улицы. Леонид прочел её и остановился. "Улица Бардачная" - было написано на ней.
Не успел он сообразить, что случай, наконец, занес его туда, куда он уже не надеялся попасть, как сзади послышались шаги. Леонид машинально обернулся, чтобы посмотреть, кто идет, и чуть не упал от удивления.
- Симон! - сказал он.
- Леонид, что ты здесь делаешь?! Как ты тут оказался?! - закричал Симон, устремляясь навстречу ему.
* * *
- Итак, в конце концов получается так, что я хотел как лучше, а что в результате вышло... - сказал Леонид. Они сидели у Симона, и Герц только что кончил рассказывать все, что с ним приключилось. - И что мне теперь делать? Если бы был способ исправить что-нибудь, сделать что-нибудь по-другому...
- Есть такой способ, - сказал Симон. - Я не гарантирую, что получится, но попробовать можно.
- Какой?
- Надо сходить в Центр.
- В центр Заброшенных Кварталов? Зачем?
- А ты знаешь, что там происходит?
- Ну, знаю... То есть, конечно, нет. Говорят, что там дьявол сидит, или Семь Хранителей Зла, или что-то в этом роде.
- Прекрасно. Вот и надо отправиться к ним.
- Зачем? Душу, что ли, продавать?
- Это уж твое дело - как ты с ним договоришься. Но больше я тебе ничего предложить не могу.
- А ты проведешь меня туда? - спросил Герц.
- Проведу. Я этим здесь только и занимаюсь.
- Ну, тогда идем, - решительно сказал Леонид и тихо добавил: - Я в это не верю, но ведь другого выхода все равно нет...
7.
В туннеле было сыро и гулко; свет фонарика выхватывал из непроницаемой для зрения тьмы чугунные ребра тюбингов, пучки кабелей и поржавевшие рельсы. Под ногами хлюпала вода, что-то где-то капало, булькало, шуршало и сочилось. От промозглой сырости Герц чувствовал, что у него начинают стучать зубы, а из иногда попадавшихся боковых ответвлений, низеньких и ещё более темных, как будто одна абсолютная тьма может быть чернее другой, тянуло совсем уже могильным холодом.
- Нет, крыс здесь нет, - сказал Симон, ступая по шпалам. - Вот летучие мыши иногда попадаются, но им же совсем нечем здесь питаться.
- Почему забросили эту линию? - спросил Герц, и его голос многократным эхом отразился от металлических сводов. - Подумаешь, что проходит под Заброшенными Кварталами... Задраили бы все выходы наверх и ездили бы. Поездам-то что? А теперь ни то ни се - метро в городе на две половинки разодрано. И в обход строить, насколько мне известно, не собираются.
- Не собираются, - подтвердил Симон. - Средств нет. А что бросили так машинисты отказывались поезда водить, пассажиры не хотели ездить; ремонтные рабочие тоже все поувольнялись. Понимаешь, пошли слухи, что из боковых проходов появляются страшные твари и набрасываются на поезда. Хочешь - не хочешь, а пришлось закрывать. А с тех пор, как в центре что-то появилось...
- Слышишь! - закричал Герц. - Поезд!
Вдали в туннеле послышался неясный гул, он быстро приближался, гудя в пустой трубе. И вот уже различимы грохот колес на стыках рельсов, вой сирены, ритмичное эхо, но вокруг по-прежнему было темно и пустынно. Все произошло так быстро, что Герц даже не успел сойти с рельсов и, закрыв глаза, чувствовал, как невидимый поезд проносится прямо сквозь него. Затем поезд удалился, пропал, и опять стало тихо, и только где-то шлепались капли воды.
- Что это? - воскликнул Герц. - Что это было?