На востоке уже ярко светило солнце, и Карпер чувствовал, как на лбу у него собираются мелкие капельки пота. В столице и в Вирджинии апрельский денёк обещал быть жарким.
Карпер устало улыбнулся:
— Не больше чем всегда, насколько мне известно.
— Значит, всё в порядке. Так я и скажу на уроке гражданского права.
И Чинки побежала к шоссе на остановку школьного автобуса. Она изо всех сил размахивала сумкой и напевала свой излюбленный мотив из альбома знаменитого Порки Джонса.
Джим встретил Карпера в дверях дома, обменялся с ним крепким рукопожатием и провёл его в телевизорную, где на маленьком столике Марта уже расставляла яичницу, кофе и апельсиновый сок.
— Оставляю вас ненадолго вдвоём, — сказала она, — но вы, конспираторы, пожалуйста, меня позовите, когда будет выступать президент. Я тоже хочу посмотреть.
Потом они завтракали. В голове у сенатора был туман, во рту ощущалась противная сухость. Есть ему не хотелось. У Карпера усталость, казалось, напротив, только увеличивала аппетит. Он поглощал яичницу громадными кусками, запивая их гигантскими глотками кофе.
— По дороге домой я всё ещё беспокоился, — сказал Джим, — но теперь я думаю, что это, возможно, наилучшее решение. Кто знает, если его хорошенько подлечат, может быть, он будет как новенький.
Карпер с сомнением покачал головой:
— Не могу сказать, чтобы меня это решение устраивало. Как я смогу теперь доверять ему систему «контроль — команда»? После того что я видел и слышал, меня уже не убедят показания целого стада психиатров.
— Но, согласитесь, Сид, вчера он опять был самим собой. Он был просто великолепен! А как умело поставлена пьеса, как эффектно он приберёг напоследок сообщение об отпуске! Этот номер прошёл у него блестяще, как у профессионального актёра.
Карпер извлёк из жилетного кармана зубочистку, поковырял во рту, потом свистнул в неё.
— Да, но только он всё представил, как хотелось ему. Мы-то с вами это знаем. Всё было совсем не так. Я, например, совершенно точно знаю, что он хотел в меня швырнуть чернильницей. Так бы оно и было, если бы я не сгрёб его вовремя. — Карпер насмешливо фыркнул: — Нечего сказать, гимнастические упражнения!
— Да и потом он так и не ответил на три ваши последних вопроса: почему он тогда взорвался из-за Крейга Спенса, что было уже совершенной глупостью, почему приказал ФБР устроить за мною слежку? И совсем не упомянул о том, что якобы существует заговор против него.
— Правильно, об этом он не обмолвился ни словом, но выдал себя, сам того не сознавая. Помните, когда он сорвался и стал говорить «о них»? Я совершенно уверен, что он имел в виду заговорщиков, ему удалось вовремя остановиться.
— А мне он ещё раз сказал об этом после. Намекнул о днях, которые могли бы настать, если бы не «они». Он, безусловно, имел в виду воображаемых заговорщиков, хотя не понимаю, почему он исключил меня из их числа.
— Это его помешательство на заговоре, конечно, главная загвоздка. Миллионам простых людей нравится думать, что во всём — от убийства Кеннеди до хлорирования воды — виноваты заговорщики, но, когда начинает бредить человек такого калибра и ума, как Марк Холленбах, для такого человека может быть только одно определение — параноик.
— И всё-таки самое странное, что он сам прекрасно всё понимает. Разве он недостаточно определённо сказал, что не всегда поступал нормально?
Карпер кивнул.
— Может, он и прав, — сказал Джим. — Может быть, болезнь его временная! Специалисты называют это, кажется, параноидным состоянием?
— «Временное», говорите? А сегодня ночью он опять делал таинственные намёки! Я знаю только одно: когда он вернётся из отпуска, перед нами встанет та же проблема. Сами подумайте! Мы будем присматриваться к каждому его шагу, каждому поступку и гадать, является ли этот поступок нормальным, или наоборот!
Карпер стукнул по столу кулаком:
— При таком положении я ни за что не могу ручаться.
— Вы правы. И всё-таки отпуск Марка даст нам хоть какую-то передышку. Мы сможем выработать какой-нибудь план действий, можно, например, поддерживать постоянный контакт с генералом Леппертом! Вчерашний эпизод, несомненно, заставит его насторожиться и повнимательнее следить за малейшими признаками умственного расстройства. И потом если снова наступит ухудшение, то мы всегда сможем выложить в качестве козырного туза письма Марка-младшего!
— Если только он их вам даст.
Джим собирался возразить, но в это время в прихожей раздался звонок, и Марта крикнула:
— Это Крейг Спенс, Джим! Он хочет с тобою поговорить.