ГЛАВА 3. СПИСОК
По неписаному закону, представители прессы, аккредитованные при Белом доме, имели свои постоянные места. Металлические дощечки на спинках кресел первого ряда свидетельствовали о приоритете крупнейших органов печати и радио: Ассошиэйтед пресс, Радиовещательная компания Колумбия, Национальная радиовещательная компания, Американская радиовещательная корпорация, «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Вашингтон стар», «Балтимора сан», чикагские, лос-анжелесские газеты и десятки других, включая такие крупные журнальные издательства, как Скрипс-Говард, Ньюхауз, Каулз, Херст, Найт, Гэннет и Копли. Корреспонденты иностранных газет собирались обособленными кружками, в которые лишь иногда прорывался какой-нибудь местный репортёр, прикреплённый к тому или иному посольству и желавший усовершенствовать своё французское или итальянское произношение.
В заднем ряду сидели человек десять японских бизнесменов. Все они были в очках в чёрной роговой оправе и все как один расточали вокруг ослепительные улыбки. В Штаты они приехали в составе торговой делегации, а на пресс-конференцию явились по личному приглашению президента.
В десять тридцать утра пресс-конференцию должны были транслировать по телевидению, поэтому за пять минут до начала все корреспонденты и гости уже сидели на местах. Вдоль первого прохода расхаживал служащий галереи представителей печати Конгресса. В поднятой руке он держал белый картон с цифрой 412 — общим числом присутствующих в зале. Это необычно высокое число уже само по себе свидетельствовало о предстоящей сенсации. Со времени последней пресс-конференции президента прошло три недели, и скандальная атмосфера, связанная с делом вице-президента Патрика О’Мэлли, накалилась до предела. В зале нависло злорадное ожидание.
Один из операторов телестудии встал в последний раз позади президентского подиума с гербом Соединённых Штатов, чтобы его коллеги смогли проверить настройку экспонометров и фокусировку телекамер. Наверху, в застеклённых будках, радиокомментаторы бросали беспокойные взгляды на секундную стрелку часов и лихорадочно импровизировали в свои микрофоны. По обеим сторонам сцены появились два агента секретной службы. В зале воцарилась тишина. Часы громко пробили десять тридцать. При первом их ударе из левого угла сцены вышел президент Холленбах и быстро проследовал к президентскому подиуму. Президент шагал упруго и стремительно. Двум его пресс-секретарям — негру и белому — приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним. На президенте был безукоризненно отутюженный коричневый однобортный костюм. Галстук был тонкой ручной работы, в тон костюму. Волосы цвета гравия были аккуратно подстрижены. Президент поднялся в подиум, и мгновенно послышался дружный скрип кресел — все присутствовавшие одновременно поднялись. Холленбах сморщил худощавое лицо в признательной улыбке в ответ на этот традиционный салют.
Он извлёк из папки отпечатанный на машинке лист и заговорил в обращённые к нему многочисленные микрофоны:
— Благодарю вас, леди и джентльмены! Прошу всех сесть. Сейчас я прочитаю заявление. Записывать ничего не нужно, при выходе из зала вам будут розданы копии. Хочу вас заранее предупредить, что это заявление — окончательное. Я отнюдь не желаю пресекать вашу ревностную охоту за новостями, но после того как заявление будет зачитано, ни на какие вопросы на эту тему я отвечать не буду. Итак, заявление.
«Вчера вечером у меня состоялась беседа с вице-президентом Патриком О’Мэлли. Во время этой беседы вице-президент вручил мне письмо, в котором заявляет, что он ни при каких обстоятельствах не может допустить повторного выдвижения его кандидатуры в вице-президенты страны на предстоящем съезде демократической партии в Детройте. Поскольку это письмо носит личный характер, я не имею возможности раскрыть вам его полного содержания. В своём письме мистер О’Мэлли признаёт, что его поведение при строительстве спортивной арены стадиона Кеннеди не отвечает моральному кодексу должностных лиц, объявленному правительством вскоре после моего вступления на пост президента. Этот кодекс был в своё время опубликован.
Во время вчерашней беседы вице-президент О’Мэлли изложил мне свою точку зрения устно. Хотя мне и жаль, что известные обстоятельства непоправимо скомпрометировали вице-президента, я, тем не менее, считаю, что мистер О’Мэлли поступил правильно, выбрав единственно открытый перед ним путь чести. Я приветствую его решение отказаться от личной карьеры во имя страны и партии. Вместе с тем излишне говорить, что я решительно не одобряю всей этой истории со спортивной ареной.