– Привет, – не слишком почтительно улыбнулась она борющимся фигурам.
Надутый от злости они походил на ежа-переростка. Выражением выпуклых глаз он напоминал старшего менеджера Сэдэо-сан. Мичи фыркнула и перевела взгляд на дверь с табличкой «103». Логично бы обозначить номер соответствующими цифрами – один и три – 13, ведь следом шел 14-й номер. Но, по-видимому, владельцы отеля разделяли европейское суеверие насчет числа 13 и потому добавили между единицей и тройкой нейтральный нуль.
– И ты здесь по той же причине? – спросила Мичи они, которого бравый Сёки придавил камнем и объемным пузом.
Фигурки они в домах обычно ставили для защиты от козней духов.
– Одного нуля недостаточно, чтобы спастись от тринадцати, да?
Демон молча пыхтел под плитой божественного наказания.
Мичи вернулась в номер и улеглась на татами. Пришло время хвастаться!
– Нару-тян, – растянула она обращение к подруге, появившейся на экране телефона в шляпе с широкими полями и обгоревшим носом. – Я заселилась!
– О, какой большой номер, – заголосила Нару-тян. Мичи обвела камерой роскошные апартаменты. – А у нас стандартный. Юкайо пошел за коктейлем, – заявила она, не дожидаясь вопроса.
Нару-тян изогнулась, чтобы показать бирюзовое море за ее плечом. Слышался звук набегающих волн. Мичи поставила 1:1 и отбросила идею о подруге-предательнице в книге, ведь за балконом 103-го шептался лес.
– Я сейчас пойду к источникам. – Мичи добавила балл в свою пользу. – Будем созваниваться?
– Конечно! Завтра у нас прогулка на яхте, я оттуда наберу!
Счет снова сравнялся, и Мичи успокоилась. И даже рука не чесалась уже так сильно.
Двор погружался в вечерние краски. Сумерки смягчили силуэты людей фиолетовыми тенями. Постояльцы прогуливались по террасе, отодвигали перегородки, крались по тропкам в саду. Шуршали юкаты, глухо стучали гэта. Мичи нравились эти умиротворяющие звуки.
Продолговатые фонари, тянувшиеся от здания к саду, светили мягко, вокруг вились мотыльки, потрескивая крыльями. Мичи подпрыгнула, чтобы дотронуться до одного фонаря на удачу, – и еле зацепила его кончиками пальцев. Фонари закачались: колебание передалось по проводу, соединявшему их. Мичи пошла вдоль линии огней к мосту над прудом. Мост венчали полутораметровые гата[23]. Мичи возвышалась над ними всего-то на полголовы. Она задержала дыхание, взошла на мост. Огромные ворота рёкана открыли дверь в мир покоя и гармонии. Мост, если верить народным приметам, мог провести в другой мир – тайный. Мост предлагал выбор: пройти дальше и очутиться в новом пространстве или повернуть назад. В пруду суетились карпы. Высовывали из воды жадные рты и громко чмокали: просили есть. Карпы были длиной с руку Мичи, их наверняка отменно кормили, но рыбки хотели есть постоянно.
«Пусть у меня все получится!» – Мичи помахала карпам, загадала желание, надеясь на магическую силу моста, спустилась на другую сторону и вдохнула.
Рюу облокотился на стойку и проследил за гостьей из 103-го, идущей в сад. Перевел взгляд в противоположную сторону. В дальнем углу холла сидел маленький человечек в соломенной шляпе. Никто из постояльцев его не замечал. А если бы и заметили, не удивились человеку с рваной тряпицей на бедрах и перебинтованными ногами, приняли бы за очередную статуэтку, дополняющую интерьер отеля. Человечек указал длинным пальцем вслед гостье.
– Пусть слегка отдохнет. Время есть, – распорядился Рюу. – Проследите, чтобы к ее возвращению из купальни подали ужин.
Человечек поспешил исполнить приказ. И сообщить остальным: «Удивительное дело, в 103-й заселили человека. Живого человека!»
4. Утром – румянец на лице, вечером – белые кости
«Сон, полный неги, – дар онсэна», – гласили брошюры во всех номерах рёкана. Вода источников исцеляла и тело, и душу, а дорогу к исцелению подсказывали указатели в узком проходе между стенами бамбука. Мичи вынырнула из перехода, столкнулась со старшим менеджером, не удержала неудовольствие и по-детски надула губы.