Последняя история пришлась Мичи по душе. Легенды наполнили ее идеями. В небе соткались из звезд дракон, лесной дух и путники в лесу, и Мичи, борясь с отяжелевшими веками, соединяла судьбы героев. «Детектив. Не буду отклоняться от курса. А то я так никогда не определюсь», – вяло текли мысли. Забытое полотенце легло на дно купели. Звезды посылали свой блеск к разгоряченному лбу Мичи, чтобы охладить жар, распространяющийся по телу.
– Хочу спать, – еле слышно произнесла Мичи и все-таки закрыла глаза.
Чьи-то руки подхватили ее за талию. Мичи сладко потянулась и накрылась одеялом с головой. Она как-то попала в номер.
Сон подкрадывался к Мичи. Веки смежились, выхватывая и сразу же стирая из сознания сервированный к ужину стол и цветок в круглобокой вазе. В номере опять звучала грустная колыбельная, долгие ноты набегали и отступали, Мичи качалась вместе с мелодией. Онсэн не отказал в бесценном даре.
Сны – это тоже истории. Мичи что угодно отдала бы за приспособление, способное считывать сон и переводить на бумагу. Ей снилось, как сияющий дух вышел из-за деревьев к лежащему без чувств мужчине. Мужчина не догадывался, что потерял сознание не где-нибудь, а на спине гигантского дракона, что дремал уже много веков и грезил о днях, когда обращался в человека и любил земную женщину.
– Богатая фантазия, не оторваться! – прошелестело над Мичи.
– Подвинься, мне тоже хочется, – заныло следом.
– Всем хватит, не толкайся, – загудело в ответ. – Господин Рюу дал время до рассвета.
От левого уха Мичи тянулась серебристая нить, три больших паука копошились у изголовья, шевеля длинными ножками в ее волосах. Паучьи пальпы дергали нить, тащили в разные стороны.
– Вкусно! – чавкал один.
– Ты слишком много съел, нечестно! – возмущался второй.
Третий, крупный и отливающий рыжиной в свете луны, ровное сияние которой заливало балкон и подбиралось к сопящей Мичи, держал конец нити и следил, чтобы двое других не отнимали друг у друга еду. Пауки расплетали сон Мичи. Дракон, поднявший голову, украшенную соснами, как рогами, растаял наполовину: пауки съели его задние ноги. Нить, идущая от Мичи в ненасытные рты, из серебристой превращалась в черную.
– Как же вкусно! – не мог успокоиться первый.
Мичи нахмурилась во сне. Дух пожирал мужчину. За ними наблюдал сероглазый детектив, но он был вовсе не детективом, а призраком невинно убитого юноши, которого не дождалась возлюбленная.
– Спасибо, господин Рюу! – пропел большой паук, отползая от Мичи. – Девчонку жаль, конечно. Зато как славно пообедали.
– Тише вы там!
Рюу сидел за журнальным столиком. Мичи не закрыла ноутбук. Рюу побарабанил пальцами по столу, подтянул ноутбук поближе, постучал по сенсору. Экран тут же зажегся и выдал файл с рукописью. Рюу погрузился в чтение.
В центре комнаты на низком столе был разложен ужин. Человечек в набедренной повязке и соломенной шляпе позаботился о гостье: исполнил все, как приказал Рюу. Принес еду в назначенное время, прошел за Мичи к онсэну, вытащил ее – обмякшую от пара и дремоты – из воды. Белая простынь тут же прикрыла ее. Рюу шел за ним от купальни, следил за быстрыми движениями. Соломенный человечек занес Мичи в 103-й, позвал помощницу – крохотную девочку без шеи. Рюу наблюдал, как его шустрые работники расправляли футон и укладывали Мичи.
Ночь приближалась к раннему утру. Рёкан спал. Рюу не торопился, все шло своим чередом. Пауки спустились с потолка, подобострастно потрогали край кимоно господина, показали, что голодны. Рюу рассудил, что от гостьи не убудет, и позволил паукам полакомиться снами. Они, конечно, не походили на настоящих баку[24]; Рюу много раз объяснял им, что лучше бы отрастили хоботы, но трем друзьям нравилось двигать ножками как палочками для еды.
– Рюу! – сообщил один из баку. – Мы съели дракона.
– В следующий раз он съест вас. – Рюу не отвлекался от текста. – Убирайтесь, достаточно!
Мохнатые тени смотали нить: брали еду с собой. Ножки гнулись под тяжестью съеденных снов. Мичи застонала, перевернулась на другой бок. Подушка потемнела от мокрых волос: они не успели высохнуть. Пауки пробежали вдоль стены, скрылись под потолком. Оттуда вниз: на кровать, где ворочалась Мичи, на Рюу, читавшего книгу, – уставились десятки горящих глаз. Они ждали.
24
Безвредный, даже доброжелательный ёкай, питается снами и кошмарами. Часто изображается как медведь с хоботом или тапир.