— Ты уверен, что это разумно — держать ее под замком?
— Я не позволю ей рыскать по дому и искать вот это.
Ангус уставился на ларец. Пока он его рассматривал, солнце своим тонким лучом осветило одну из сторон ларца. Ангус нахмурился. Ларец не был ровным со всех сторон. Разница едва ощущалась, но он так много времени потратил на его исследование, что теперь недоумевал, почему раньше не заметил этого. Ангус подался вперед, чтобы рассмотреть ларец поближе и…
Сверху опять донеслись звуки ужасного воя, на этот раз исполнялся церковный гимн. Он разносился по замку фальшиво и громогласно, как вульгарный стих из таверны. Хорошо хоть он убедил ее отказаться от исполнения оперы.
— Я не в состоянии думать, когда стоит такой вой, — вздохнул Ангус и отодвинул ларец, бросив на стол увеличительное стекло.
Он потер виски, чувствуя, что начинает болеть голова. Похоже, его гостья не собирается успокаиваться. В конце концов, что ей еще делать, кроме как обдумывать способы вывести его из себя?
Тихий стук в дверь возвестил о возвращении Муира.
— Ваш ответ, милорд, — объявил он, подавая ему серебряный поднос.
Ангус взял и развернул послание.
«Лорд Недовольство,
Я совершенно точно знаю, что исследователь ценит тишину, поэтому не пытайтесь меня обманывать. Надеюсь, Вам нравятся классические гимны. Как дочка викария, я знаю их бесчисленное множество.
Ваша мисс Удача».
— Так, хватит, — встал из-за стола Ангус.
— Ты собираешься выпустить ее из комнаты? — Нисон тоже встал. — Должен признать, она очень умна и расчетлива, и я не стану упрекать тебя, если ты сдашься и…
— Я не собираюсь сдаваться. На самом деле я намерен обезвредить этот конкретный раздражитель.
— Ангус, — вздохнул Нисон, — может, лучше мне поговорить с ней? Я знаю, она тебя раздражает.
— Это очень заметно, милорд, — поклонился Муир. — В последнее время вы необычно много хмуритесь.
Девчонка действительно мешает ему, но не в том смысле, как себе представляют Нисон или Муир.
— Я собираюсь разрешить нашей гостье покидать свою комнату, но только в сопровождении. Это неприятно, и мне придется держать ларец под замком, но это надо сделать.
— Все к лучшему, — успокоился Нисон. — И между прочим, я подумал, что если мы будем держать ее взаперти, то никогда ничего о ней не узнаем.
— Я разрешу ей выходить из комнаты на три часа в день, между десятью и часом дня, — сказал дворецкому Ангус. — Есть она должна в своей комнате, ибо мне не хочется, чтобы своей болтовней она мешала есть мне.
— Хорошо, милорд.
— Сюда ей заходить запрещается. Выделите ей гостиную для личного пользования. Она может выходить в парк, если погода позволяет, но не оставляйте ее без присмотра, даже на минуту.
— Да, милорд. Я приставлю к ней двух лакеев, чтобы ни на секунду глаз с нее не спускали.
— Вот и хорошо. Остальной прислуге скажите, что они должны смотреть за ней, будто она воришка. И если она сделает что-то подозрительное, я узнаю об этом.
— Да, милорд. Я немедленно оповещу об этом прислугу. Что-нибудь еще?
— Пока достаточно. Я сообщу нашей гостье о новых правилах.
Дворецкий поклонился и исчез.
— Отличное решение, — одобрил Нисон. — Когда за ней будет присматривать вся прислуга, ей не удастся пустить в ход свое очарование, чтобы заставить нескольких лакеев исполнять ее приказания.
— Очарование? У этой женщины нет очарования.
— Я уверен, что она продемонстрирует его в случае необходимости. Она ведь по-своему очень симпатичная. Как молочница, пожалуй. — Нисон с любопытством взглянул на Ангуса. — А ты разве так не считаешь?
— Думаю, она довольно хороша собой.
Если бы она была молочницей, то стала бы королевой среди всех остальных молочниц, подумал Ангус и протянул кузену ключ.
— Запри этот ларец в ящике моего стола. А я тем временем сообщу нашему веселому завывающему привидению, что начиная с завтрашнего дня она может днем спускаться вниз. — Ангус подмигнул Нисону. — Может, тебе удастся очаровать ее и она тебе что-нибудь расскажет.
— Сомневаюсь, — покраснел Нисон. — У меня никогда не было твоего подхода к женщинам.
— А я никогда не умел обращаться с пистолетом так, как ты, поэтому мы квиты.