А значит…
Что ж, значит, и нет никакого выбора.
Мэлрис эль-Алиэто
Я лежал на кровати, слегка прикрывшись одеялом, чтобы не смущать гостью, которая и так едва находила в себе силы поднять на меня васильковые глаза. Вставать и одеваться ради этого было лень, так что одеяло стало приемлемым компромиссом.
Лежал, прикрыв глаза и чутко вслушиваясь в происходящее в ванной комнате. Там журчала вода, лаская девичье тело чуть иначе, чем это делал я., и я не то, чтобы ей завидовал, но…
Ничего. Успеется.
По телу растеклась сытая истома, и общее самочувствие было — как от хорошо проделанной работы: легкое самодовольство, моральное удовлетворение и приятная расслабленность в мышцах.
Чуть шевельнув лопатками, на которых (спасибо легендарной эльфийской регенерации!) уже затягивались саднящие царапины, я с заслуженной гордостью констатировал: да! Работа по вербовке была проделана хорошо!
Есть всё же нечто притягательное в женщине, надевшей твою рубашку, подумал я, перекатывая в голове воспоминания, довольствуясь картинкой памяти, пока вербуемая (практически завербованная!) девушка скрылась из поля зрения. Что-то, взывающее к позабытым инстинктам. Что-то от признания покровительства.
Изначально программа вербовки была шире. Я бы даже сказал — глубже. И уж точно — длительнее. Но девственность озаренной гостьи несколько изменила планы.
А также — меняла вероятные расклады, позволяя, к примеру, исключить профессиональный шпионаж. Профессионалкам отсутствие опыта помеха, а не помощь. Из оставшихся версий наиболее вероятными мне виделись две: человеческий Мастер Теней разглядел в лирелей Ирондель Даркнайт то, что разглядеть не должен был, чем-то зацепил и отправил ее вскрывать сокровищницу Алиэто-оф-Ксадель.
Либо — имеет место частный интерес.
В первом случае речь шла уже о крайне серьезной утечке: особый статус озаренных вдохновением в эльфийских домах стал известен инородцам.
Был еще третий вариант: невинность озаренной — восстановленная. И значит где-то есть ценитель, под которого делалась эта заготовка. Но, во-первых, почему в таком случае лирелей не постаралась “продать” мне невинность как можно дороже? А, во-вторых, против этой версии восставал весь мой мужской опыт, возмущенно свидетельствуя, что целомудрие гостьи — натуральнейшее, без фальши, подтасовок и магического восстановления девственной плевы.
Я был склонен со своим опытом согласиться.
Завтра сообщу Корзе о происшествии, пусть берут лирелей в разработку, отслеживают связи. В первую очередь — отработать тех, с кем контактировала здесь, в замке, и выявить предпочтения.
Озаренная — большая ценность и удача, в сравнении с этим попытка влезть в мою сокровищницу — невинная шалость, о которой и упоминать-то неловко.
А вот возможная утечка информации о ценности озаренных вдохновением для обоих эльфийских народов, о самом их существовании...
В этом месте плавное течение моих мыслей прервал всплеск силы.
Очень узнаваемой силы.
Абсолютно невозможной здесь и сейчас.
Томную лень смыло с меня в один миг, я слетел с постели, на ходу открывая портал в купальни…
...межмировой переход осыпался искрами не полностью выгоревшей силы, ловчее заклинание пролетело сквозь этот след, ударилось о стену и расплескалось по ней бесполезными нитями.
Моя “практически завербованная” гостья сбежала у меня из-под носа, из моих личных покоев, в которых по умолчанию недоступна любая магия, кроме моей, из замка, полностью закрытого от межмировых переходов.
Прекрасно.
Корза эль-Талаф явился в мой кабинет незамедлительно, стоило только отправить зов, и выглядел безукоризненно — камзол в безупречном порядке, прическа волосок к волоску.
— Ирондель Даркнайт, — озвучил я, не тратя лишних слов.
— Даркнайт Ирондель, человек, двадцати пяти лет, в Алиэто-оф-Ксадель около полугода, служит секретарем младшего эль-ассари[1]. — без запинки начал излагать сведения Мастер Теней.
По нему никак нельзя было заподозрить, что вопрос стал для него неожиданным: абсолютная память старого Корзы давно стала легендой.
— Урожденная простолюдинка, урожденная гражданка Империи, бывший мастер-наставник одной из человеческих академий магии, сирота, замужем не была, в предосудительных связях не замечена, — он ненадолго задумался, перебирая известные ему об этой особе факты, и резюмировал, — Ничего интересного, вериалис.