— Салют, приятель, — сказал Топорок приветливо. — Где тут клюет получше?
— На этой стороне везде плохо, — ответил Валерка радушно. — Лучше всего у речки рыбачить. У Сазанихи. Отсюда метров пятьсот.
— Долго тебе еще дежурить? — спросил Топорок с любопытством.
— До утра, — ответил Валерка доверчиво. Подумаешь, какой секрет! Все бабы в деревне знали расписание смен караула.
— Ты здесь один?
— А сколько нас должно быть?
Валерка прикрывал приятеля по всем правилам круговой поруки.
— Значит, здесь рыбалка плохая?
И в этот миг нож, зажатый в левой руке Топорка и лежавший лезвием на запястье, внезапно проделал сложную кривую и ударил в живот солдата. Валерка удивленно и жалобно вытаращил глаза:
— Ты что, мужик?
Тут же солдат стал валиться вперед, а Топорок, не вытаскивая ножа, подхватил его под мышки и осторожно опустил на причал. Снял с плеча Валерки автомат, выпрямился и кому-то махнул рукой. Из тальника вышли Зотов и два армянина. Подняв труп солдата, они отнесли его в сторону и швырнули в кусты.
Топорок отвязал шлюпку от сваи. В нее погрузились шесть человек: трое из «команды» Клыка — Зотов, Ирек и сам Топорок, а также три армянина-боевика.
Гладь озера была спокойной. Весла погружались в темную воду с мягким плеском, лодка шла толчками. Гребцы не произносили ни слова, слышалось только их мерное дыхание.
Через четверть часа противоположный берег приблизился вплотную. Темная горбатая масса камней нависла над водой.
По одному, стараясь не производить лишнего шума, боевики стали высаживаться из лодки в воду. Резко запахло прелым камышом. Глубина оказалась небольшой — по колено, но дно покрывал густой слой ила. В нем вязли ноги. После каждого шага на поверхность вырывались крупные пузыри.
Топорок шел первым. Он хорошо изучил берег и свободно ориентировался в полумраке. Шагал он осторожно, старательно обходя кочки, поросшие зелеными перьями сочной травы. По мере приближения к берегу его очертания становились все четче. Трехметровым обрывом над водой нависали мрачные скалы. Кое-где порода выветрилась и осыпалась в озеро, и образовались уходящие в воду длинные языки камней.
Топорок огляделся. Справа, метрах в десяти от них, что-то белело. Это был лист тетрадной бумаги, прикрепленный к решетке. Так Елизаров обозначил выход из канализационного туннеля.
Топорок поднял руку. Все остановились. В это время над обрывом раздался громкий шорох. Там двигался кто-то большой, грузный, шурша сухой травой и каменной крошкой. Армяне, полуприсев, выставили автоматы, направив их стволы вверх.
Вдруг с обрыва в озеро громко плюхнулись две темные туши. «Нутрии!» — догадался Топорок и чуть не сел в воду — ноги потеряли твердость, сделались ватными. Никто не выдал волнения. Молчали, стискивая зубы и проглатывая ругательства.
Они подошли к решетке. Кусачки работали отменно: два энергичных качка рукоятками, и стальные челюсти перекусили толстенную дужку замка мягко, почти беззвучно. Погосян довольный ощерился. Вот так у этих русских все. На базу, где собраны плоды трудов самой передовой в мире техники и технологии, можно проникнуть через решетку, скованную в какой-то сельскохозяйственной кузнице и запертую на замок, сработанный артелью инвалидов.
Топорок вынул из кармана масленку и стал жирно поливать петли решетки. Подождали, пока масло протечет, потом в три пары рук потянули ограждение на себя. Оно бесшумно поддалось и сдвинулось, открывая вход в пропахшее тиной подземелье…
10
База «Буран». Охраняемая зона
Сержант Тарас Пашкин любил женщин. Любили они его или нет — неизвестно. Во всяком случае, личного опыта любовного общения с противоположным полом сам Пашкин еще не имел. Тем не менее мужское естество сержанта, свирепо бунтуя и напрягаясь, требовало такого общения. Поэтому удовлетворение определенных своих желаний он находил в лицезрении. Пашкин собирал красочные открытки и календарики, с которых призывно улыбались сказочные красавицы, снятые в вызывающе смелых позах. Сколько скрытого удовольствия в том, чтобы втайне от всех любоваться такими! Клади на ладонь маленький листок, размером с игральную карту, и давай волю воображению… Даже отправляясь в караул, сержант всегда захватывал с собой пару карточек. С красивыми девочками не так одиноко коротать нудное время службы.
В двадцать три часа, когда разводящий Пашкин вывел на посты очередную, четвертую по счету смену, из бойлерной вышел сержант Елизаров.
— Привет, Тарас! Я «Плейбой» достал. Спецвыпуск. Клянусь, ты такого еще не видел. Девочки — шик!