глава 4
Вернувшись домой, я по началу его даже не узнал. Газон, до которого у меня никак не доходили руки был ровно подстрижен, забор - побелен. Дом меня тоже очень удивил своими чистыми и прозрачными окнами. В самом доме же было волшебство - ни пылинки, ни соринки, на вешалке в прихожей всё аккуратно повешено, непонятно откуда появились горшки с цветами на тумбочках в коридоре. А из кухни исходили такие ароматы, что слюнки текли. Я пошел на встречу этим ароматам. На кухне тоже был идеальный порядок и чистота. А среди всех этих дурманящих запахов кружилась она... На минуту я застыл, залюбовавшись её грацией и умелыми движениями. под её руками на обеденном столе появлялись шедевры куринарии. Она была в наушниках и принанцовывала. Я откровенно любовался ею. Вскоре она заметила меня. Её взгляд тут же стал пустым и мрачным.
- Я приготовила ужин, иди мой руки и возвращайся. - я сперва не поверил своим ушам, она заговорила! Её голос был похож на нежный перезвон колокольчиков. Я быстро выполнил её указание и вернулся - я не хотел её сердить. Но всё же её взгляд был мрачным и казалось, что в нём проскальзывают отголоски боли. Я хотел обнять её, отгородить от всех напастей, но не мог. Она бы не позволила. Как только я сел на стул передо мной появилось блюда с жарким из баранины. На столе стояли в ряд несколько мисок с салатами. Мне сразу стало понятно, что она взяла мой холодильник штурмом. Моя порция была огромной, хотя себе она положила совсем чуть-чуть она словно знала, что мне требуется большее количество еды чем простым людям моих размеров.
- Как на работе? - спросила она.
- Всё нормально, никаких проишествий за сегодняшний день. - послушно ответитил я. Я старался не спугнуть её, пока она пыталась со мной поговорить. Молчание затянулось и решил тоже поинтересоваться на счёт её сегодняшнего дня.
- Весь день убиралась. - кратко ответила она и подумав, добавила:
- В доме свинарник! Сразу видно, что женских рук в этом доме давно не было. - говоря это она была похожа на сердитую кошку. Я улыбнулся.
- Да, в этом доме больше двух лет не было ни одной женщины. - я внимательно наблюдал за её реакцией. Ничего. Её лицо было маской, на нём ничего не отражалось.
-Что же тебе помешало жениться? - “Вера в твоё возвращение”-подумал я. - Не нашел подходящей. - ответил с улыбкой. На этом разговор исчерпался. Закончив ужин, она встала и не сказав ни слова отправилась к себе в комнату. А я остался убирать со стола. Когда я мыл посуду, я поймал себя на мысли, что пытаюсь на всех вещах уловить её запах, который витал по всему дому. Впервые со смерти родителей я чувствовал себя полностью счастливым. Покончив с посудой я отправился в гостинную, где расположился в кресле перед телевизором.
Меня разбудил крик, крик полный ужаса и боли. Я соскочил с кресла, я даже не заметил как уснул. Поняв, что крик доносится из комнаты Рунесмы, я ломанулся на второй этаж. По пути я бог только знает чего себе навоображал, но открыв дверь её комнаты сразу успокоился. В комнате никого не было. Рунесма металась на постели. Похоже, ей снился кошмар. Меня окатило волной нежности - она была такой беззащитной, а на её лице был написан такой ужас, что я даже не мог представить, что что то может настолько напугать человека. Я осторожно сел на её кровать и прижал её к себе, в надежде успокоить. Она вздрогнула, почувствовав жар моего тела, и как ни странно, начала успокаиваться. Она свернулась калачиком на моих коленях, прижавшись лицом к груди и тихо всхрипывала. Я укачивал её как маленького ребёнка, гадая, что ей могло присниться. У меня было желание отгородить её от всего мира, стать её опрой. Мне хотелось чтобы она мне доверяла. Но я не мог на это надеяться. Я с неохотой признавал, что она действительно стала другой. И я не имел ввиду её внешность, я думал о её внутреннем мире. Её мир, в который как отказалось никому входа нет. Её глаза, которые за всей этой ненавистью и презрением скрывали жгучую боль. Боль, которая была причиной её кошмаров, и которую невозможно забыть. Но к сожалению я не мог узнать причину её боли и это меня раздавливало. Я с наслаждением вздохнул её запах. Он не изменился с времён её детства, она по прежднему пахла луговыми цветами после дождя. Она совсем успокоилась и теперь приходила в себя. Я знал, что она меня оттолкнёт, словно прокажённого, я был готов к этому. Но всё равно жгучая боль пронзила мою рану в груди, когда она со злостью меня оттолкнула. Она с яростью на меня уставилась. Её глаза всё ещё красные от слёз, излучали такую боль, что я задохнулся.