- Да, - продолжал Фай, - а возьмем запрет предаваться разного рода необычным или непристойным порывам, длинной спецификацией по категориям. Он начал действовать вполне исправно, но с маленькой поправкой: "Если вы действительно не хотите этого". Она была чрезвычайно необхидима, ты не понимаешь, - его пальцы нервно играли шариком. - А запрет употреблять разного рода возбуждаюшие напитки? Они, тем не менее, по-прежнему подаются, хотя и поддругими названиями. Выработалась даже привычка вести себя трезво, когда пьешь их. Теперь мы подошли к вопросу о восьмичасовом рабочем дне.
Почти непроизвольно Карсбери встал из-за стола и подошел к стене, выходящей на улицу. Легким касанием руки он задел невидимый ультрафиолетовый луч. Тут же стена исчезла, а на ее месте появилось огромное окно с почти идеально прозрачным стеклом. Он выглянул и посмотрел с любопытством вниз. Сначала его взгляд пробежал по гладкому сверкающему фасаду здания и остановился на террасах и обсаженной деревьями дороге внизу.
Люди казались спокойными и организованными. Но вдруг возникло какое-то мгновенное замешательство. Вышедшая только что из магазина группка людей начала швырять в другую, стоящую рядом, чем-то похожим на продукты. Тем временем на парковой дорожке столкнулись два автомобиля. Это были две маленькие яйцевидные машины. Казалось, что они были сделаны из единого цельного куска, так как издали не было видно ни одного стыка сварки. Кто-то бросился бежать.
Карсбери быстро повернулся. Окно снова стало стеной. Это все случайность, сердито сказал он себе. Это не имеет никакого статистического значения. Целых десять лет человечество твердо шло к здравомыслию, несмотря на случайные рецидивы. Он видел это собственными глазами. Видел каждодневное улучшение, видел достаточно, чтобы убедиться наверняка. Глупо с его стороны слушать эту бессвязную болтовню Фая, которая все-таки подействовала на него. Он просто очень устал. Карсбери посмотрел на часы.
- Извини, - сказал он как-то отрывисто и грубо, проходя мимо кресла, в котором сидел Фай. - Я бы с радостью продолжил этот разговор, но я должен идти на первое собрание нового Совета директоров.
- Нет! - Фай вскочил с кресла и схватил его за руку. - Ты не пойдешь туда. Это невозможно.
Умоляющий поначалу голос Фая превратился в крик. Карсбери нетерпеливо попытался высвободить руку. В это время щель в стене расширилась, превратившись в дверь. Карсбери и Фай тут же прекратили борьбу.
В дверях стоял огромный мужчина с мертвенно-бледным лицом. В руках он держал темное, похожее на обрубок, оружие. Лохматая черная борода оттеняла впалые щеки. Лицо выражало подозрение и фанатичную преданность одновременно. Первое вместе с оружием было направлено на Фая, вторая, сопровождаемая сомнамбулическим взглядом, адресовалась Карсбери.
- Он нам угрожал? - хриплым голосом спросил бородач, указывая оружием на Фая.
На мгновение злой мстительный огонек вспыхнул в глазах Карсбери. Но через минуту исчез. "Что это со мной?" - спросил себя Карсбери. Этот несчастный секретарь не стоит его ненависти.
- Вовсе нет, Гартман, - спокойно ответил он. - Мы просто обсуждаем один вопрос и немного погорячились. Все в порядке.
- Очень хорошо, - с сомнением произнес бородатый после некоторой паузы. Он неохотно сунул оружие в кобуру, но остался стоять в дверях.
- А теперь, - непринужденно сказал Карсбери, выпутываясь из ситуации, - я должен идти.
Он вышел в коридор и направился к лифту. И только тут Карсбери заметил, что Фай идет за ним, робко дергая его за рукав.
- Ты не можешь уйти вот так, - настойчиво просил Фай, все еще оглядываясь назад Карсбери увидел, что Гартман, этот великан с угрожающим взглядом, следовал за ними на расстоянии двух шагов.
- Ты должен дать мне возможность объяснить тебе все. Ведь ты же просил меня.
"Не противоречь ему". Карсбери был до смерти замучен бормотанием Фая. В конце концов он уступил.
- Но ты же можешь поговорить со мной в лифте.
Он снова прикоснулся к ультрафиолетовому лучу, и лифт отправился вверх.
- Ты понимаешь, дело не только в твоих законах, - быстро начал Фай. - Есть еще много других вещей, которые никогда не выполнялись так, как было записано в официальных документах. Возьмем, к примеру, бюджет департаментов. Насколько я знаю, в докладах говорилось, что ассигнования для Отдела внеземных исследований регулярно и резко сокращались. На самом деле за десять лет твоего руководства они возросли в десять раз. Конечно, ты не мог знать всего этого. Ты не мог находиться во всех точках мира в одно и то же время и контролировать запуск каждой ракеты.
Лифт остановился, и дверь открылась. Карсбери вошел в кабину, он решил отпустить Гартмана. Болтовня бедного Фая была неопасна. Но все же - "хитрость сумасшедшего". Он протянул руку и нажал на кнопку с цифрой 100. Дверь мягко закрылась. Кабина была похожа теперь на темную клетку, в которой вспыхивали только номера этажей: 21, 22, 23.
- К тому же еще существовал Военный департамент, которому ты тоже резко сократил ассигнования.
- Конечно, - Карсбери настолько отупел от усталости, что продолжал разговор просто по инерции. - Теперь весь мир стал одним государством. Совершенно ясно, что нам вполне хватает полиции. Подумай только, как мы рискуем, давая оружие нынешнему неуравновешенному поколению.
- Да, я знаю, - ответил Фай. - А вот тебе известно далеко не все, что происходит. Число военных постоянно увеличивается. Недавно были сформированы еще четыре ракетные дивизии.
57. 58. "Не противоречь ему".
- Для чего?
- Ты понимаешь, мы обнаружили, что на Земле кто-то ведет разведку. Может, пришельцы с Андромеды и, может, со враждебными целями. Нужно было подготовиться. Мы не говорили тебе об этом, чтобы не волновать тебя.
Фай замолчал. Карсбери закрыл глаза. Сколько еще, спрашивал он себя, сколько еще. Он увидел, что в последнее время люди, подобные Фаю, которых он легко выдерживал целых десять лет, стали невыносимо утомительны для него. Теперь даже мысль о конференции, на которой он скоро будет председательствовать, не смогла расшевелить его. Что это? Реакция на успех или на окончание десятилетнего напряжения?
- Ты знаешь, сколько этажей в этом здании?
Карсбери не сразу уловил новые нотки в голосе Фая, но тут же ответил: