Теперь осталось только два яту. Тот, что был с лошадьми, исчез в лесу, прихватив с собой ведро. Катьяни подняла свой меч, чтобы отразить булаву раненого яту, но, прежде чем она смогла парировать и нанести удар, вечерний воздух рассекла вспышка золотого лезвия. Молодой человек в развевающихся небесно-голубых одеждах легко приземлился рядом с ней и обезглавил яту одним плавным ударом.
Последний яту пытался убежать. Но, продемонстрировав невероятную силу и скорость, юноша метнул свой меч в спину убегающего чудовища, мгновенно свалив его с ног. Оружие должно быть довольно мощным, чтобы сразить такого крупного яту. А человек, который мог сделать это в такой спокойной, непринужденной манере, должен был быть по-настоящему могущественным. Юноша даже не запыхался. Меч вернулся к нему в руки, и на мгновение воцарилась тишина. Перед ними лежали шесть яту и одна ятудхани, их гнилостный запах наполнял воздух.
Бхайрав… где он? Катьяни резко обернулась:
– Бхайрав?
Он высунул голову из-за дерева, взъерошенный, с дикими глазами.
– Да. Я здесь.
Ее наполнило облегчение столь острое, что стало почти болезненным. Она неуверенно рассмеялась:
– Богиня, Бхав, ты прятался?
– Конечно да, – сказал он. – Они все мертвы?
– Да, благодаря искусной стрельбе из лука и владению мечом этого джентльмена.
Айан вложил свой меч в ножны и поклонился незнакомцу.
– Спасибо за спасение наших жизней, Айрия. Мы у вас в долгу. Меня зовут Айан, а этот мальчик, прячущийся за деревом, – мой трусливый двоюродный брат Бхайрав, хотя сегодня он проявил таланты, о которых мы и не подозревали. А эта леди – наша сестра, Катьяни.
Незнакомец коротко кивнул. Он был высок и хорошо сложен – даже выше принцев, – и у него было строгое, красивое лицо с высокими скулами и длинными блестящими ресницами. На нем были одежды монаха или нищего, но он казался ненамного старше их. Его волнистые черные волосы были откинуты с лица, за исключением единственной упавшей на лоб пряди. С луком за спиной и мечом в руке он мог бы сойти за монаха-воина из одной из народных сказок, которые Катьяни читала в детстве.
Он посмотрел на Катьяни, оглядывая ее забрызганную кровью одежду, глубокую рану и татуировку на шее. Она уставилась на него в ответ, встревоженная его вниманием, хотя и не могла сказать почему. Возможно, из-за того, что он мог подумать о ее татуировке. Любой, кто обладал достаточной духовной силой, мог бы распознать в ней знак магической связи.
Или, возможно, все дело в том, что его взгляд был таким пристальным. Я вижу тебя, – читалось в нем. – Я знаю тебя.
Конечно, это было абсурдно, потому что она никогда в жизни не встречала этого мужчину. Она бы запомнила, будь это так.
Он первым отвел от нее взгляд.
– Вы должны убить лошадей, – сказал он спокойным глубоким голосом.
– Что? Почему? – пробормотала она. – Мы наверняка можем спасти их.
– Мы хотели подарить их гурукуле Ачарье Махавиры, – сказал Айан.
Бхайрав присоединился к ним. Его волосы были растрепаны, лицо в синяках, одежда порвана.
– Это очень хорошие лошади, – вмешался он. – Превосходного качества.
– Лошадей обратили, – произнес юноша так медленно, словно разговаривал с ребенком. – Яту выпивают их кровь и заменяют ее на жидкость из своего собственного организма, подчиняя своей воле.
Каким же будничным тоном он произнес эти страшные слова… Катьяни не могла оторвать от него взгляд.
– Что? – спросил Бхайрав, указывая дрожащим пальцем на необычайно спокойных животных. – Вы хотите сказать, что теперь они лошади яту?
– Да.
– Но если мы убьем лошадей, как мы доберемся до гурукулы? – спросил Айан.
Юноша бросил многозначительный взгляд на ноги Айана. Все было ясно без слов.
– Мы ни за что не успеем вовремя, – сказал Айан. – А нам говорили, что опаздывать нельзя. Нас наверняка накажут.
– Лучше добраться живым и невредимым, чем не добраться вообще, – сказала Катьяни, до которой наконец дошло, что нужно что-то сказать. Она заставила себя отвернуться от прекрасного незнакомца и вместо этого стала разглядывать лошадей. Они были неподвижны, словно статуи, а их глаза приобрели мутный красноватый оттенок. Она вспомнила, как они спокойно стояли, пока яту пили их кровь. Нормальные лошади сломали бы упряжь и сбежали. Нормальные лошади прямо сейчас щипали бы траву.
Во рту появился кислый привкус.
– Что ж, если с этим ничего не поделаешь, я избавлю их от страданий.
Отчасти она надеялась, что один из принцев предложит разделить с ней это ужасное бремя, но они, опечаленные, лишь опустили головы. И Айан, и Бхайрав любили лошадей, поэтому она их не винила. Но, черт возьми, ей они тоже нравились.