— Если бы Бог велел тебе зарезать меня большим ножиком, ты бы зарезал?
— Почему ты спрашиваешь?
— Мы изучаем Библию — они там убивали маленьких мальчиков и девочек. Эта называется «жертвоприношение». Вот Авраам, ему Бог велел, хотел принести в жертву своего маленького сына.
— Но ведь он так и не совершил жертвоприношение.
— Да, но ведь собирался. И Бог, я думаю, тоже имел это в виду.
— Но ведь это только история, малышка. И вообще, Авраам был уверен, что Бог не хотел, чтобы он причинил зло своему маленькому сынишке.
И снова на ее личике появилось мечтательное выражение.
— Исаак. У нас в классе тоже есть Иссак, хороший мальчик. — Она помолчала, потом настойчиво осведомилась: — И все-таки: ты бы сделал это?
— Нет, — не раздумывая, отвечает Паз.
— Даже если Бог разгневается на тебя?
— Пусть злится. Я все равно не согласен.
— А ты знаешь, что люди, которые приносят себя в жертву, — это мученики? Они становятся ангелами и летают по небесам. Ой, смотри, abuela! Abuela! — кричит она, бежит к машине и прямо через окошко влезает бабушке на колени.
Всю дорогу до Южного Майами они счастливо воркуют по-испански, в то время как Паз безуспешно пытается связаться с женой по мобильному телефону. С каждой такой попыткой его беспокойство возрастает.
После того как миссис Паз на своем «кадиллаке» отбыла, Паз с дочкой обошли дом, и Паз отметил, что велосипеда Лолы на месте нет. Должно быть, приехала на такси, что уже само по себе не сулило ничего хорошего.
У входной двери он замешкался и сказал:
— Послушай, детка, мама немножко приболела, поэтому я прошу тебя вести себя тихо. Ладно?
— Ладно, а что с ней?
— Не знаю, простудилась, наверное, или что-то в этом роде. Ты просто посиди посмотри мультики, а потом поможешь мне приготовить обед.
— Я могу приготовить сама.
— Не сомневаюсь, — отозвался он и открыл дверь.
— Что у тебя в мешке, папа? — спросила девочка.
— Да так — abuela кое-что дала.
— Torticas? — спросила она с надеждой.
— Нет, не булочки. Просто… просто лекарство для мамы. Сейчас я войду и посмотрю, как она там. А ты иди переоденься.
Девочка отправилась в свою комнату, а Паз вошел в собственную спальню, где на кровати, скорчившись под легким покрывалом, лежала его жена. Он осторожно присел на постель и, садясь, незаметно подсунул под матрас енкангуэ с ее волосами. Она пошевелилась и застонала.
Паз убрал покрывало с ее лица и потрогал лоб. Влажный, но на лихорадку не похоже. Она заморгала красными, опухшими глазами.
— Как себя чувствуешь, детка? Жара вроде бы нет?
— Меня отослали домой, — прохрипела она.
— Ну да, конечно. Ты же больна. Это госпиталь.
— Я не больна. У меня произошел срыв.
— У тебя что?..
— Я… Меня вызвали на тяжелый случай — почти ребенок, передозировка наркотиков, кома. Случилась авария, много пострадавших, полдюжины с серьезными травмами, приемный покой забит битком. Я оказалась единственным свободным дипломированным врачом, которого нашли… и я не знала, что делать. Я не могла… я сказала им, что… Несла какую-то чушь, и все там — сестры, санитарки, — все таращились на меня, потому что знали: это чушь; и тогда я стала кричать на них, и… Я впала в истерику: они позвали доктора Кеммельмана, и меня отвели во врачебную раздевалку. Потом я ушла домой, улизнула, взяла такси. Джимми, я хочу спать, мне необходимо уснуть, но я не могу! Я принимаю таблетки, уже не помню, сколько их напринимала, а ведь я врач. Я врач и никак не могу заснуть. Почему я не могу заснуть, Джимми? Я так устала, а заснуть не могу.
— Тебе снятся дурные сны.
— Приняла шестьдесят миллиграммов флюразепама, но мне все равно не заснуть, — сказала Лола высоким и жалобным, как у маленькой девочки, голосом.
— Детка, лучше тебе выбросить эти пилюли. Больше никаких пилюль.
Она напряглась и попыталась сесть.
— А как дела у Эйми? Где Эйми?
— С Эйми все в порядке, — заверил Паз. — Она в своей комнате. Послушай, тебе сейчас надо поспать. Я останусь здесь с тобой, а ты уснешь, выспишься, а когда проснешься, с тобой тоже все будет в порядке.
— Нет. Мне надо увидеть Эйми.
Она повторила имя своей дочери несколько раз, всхлипывая, но он крепко прижимал ее к себе, мягко поглаживал, и постепенно ее рыдания стихли, сменившись ритмичным дыханием глубокого сна.
Паз резко освободился от сна, который трудно отличить от реальности, и, как это бывает в таких случаях, ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что к чему. Ему казалось, будто он заснул на дежурстве и упустил подозреваемого — стыд и позор! Слава богу, спустя мгновение стало ясно, что это всего-навсего дурной сон, причем самый обыкновенный. Лола на его пробуждение не отреагировала, продолжала спать, мягко посапывая.
Он соскользнул с кровати, прошел в дочкину спальню, поместил ее новый енкангуэ на кроватный столбик, а свой собственный вернул на прежнее место — повесил на шею.
Зазвучала мелодия его мобильного телефона. Паз вытащил трубку, посмотрел, кто звонит, и, немного помедлив, соединился.
— Что случилось, Тито?
— Ну вот, теперь, когда появилась возможность узнавать по номеру, кто звонит, ни от кого и «алло» не услышишь. Сдается мне, это эпохальный культурный сдвиг.
— Да уж, явный признак заката цивилизации. Выкладывай, что ты узнал.
— О, я выяснил имя и адрес. Мы ищем альянс «Лесная планета», это на Ингрэм. Ты сейчас где?
— Дома.
— Мне как раз по пути, я буду проезжать мимо твоего дома. Сдается мне, нам надо наведаться к этим ребятам в гости.
— Ну не сейчас, приятель. У меня свои дела есть.
Тито многозначительно промолчал, и Паз добавил:
— Лола больна.
— О! Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет, наверное, просто простудилась. Могу встретиться с тобой утром.
— Ладно. Послушай, а тебе известен парень по имени Габриэль Хуртадо?
— Нет. А кто это?
— Колумбиец. Как считается, наркоделец. Его имя всплыло в связи с тем, что твой… я хотел сказать, Кальдерон недавно с ним связывался. Мы проверили его телефонные звонки.
Федералы выразили к этому интерес. Они следят за ним уже не один год: за информацию, которая поможет его изобличить, назначена награда в два миллиона.
— Чем дальше, тем веселее, — отозвался Паз, принюхиваясь. Кто-то жарил лук. Слышался знакомый звон посуды. — Послушай, Тито, мне надо идти. Я тебе перезвоню.
— Колумбийские наркоторговцы, Джимми. Как правило, они не используют мистических партнеров.
— Ягуаров, — уточнил Паз и повесил трубку, после чего отправился на кухню, где обнаружил свою дочурку.
Она стояла на маленьком деревянном стульчике, которым пользовалась совсем малышкой, и готовила соте из цыпленка. Тут же в двух кастрюльках, над которыми поднимался пар, варились рис и черные бобы.
— Я проголодалась, а поскольку мама заболела, а ты спал, решила приготовить это для всех нас. Я ничего не испортила и не устроила беспорядка.
Паз оглядел кухню. Да, никакого беспорядка. Он присел на стул и залюбовался стряпней своей дочери, молчаливо воздавая должное ее великолепию.
15
Незадолго до темноты они закончили расставлять «хлопушки», и только провода растяжек остались ослабленными. Заряды были комбинированными — порох и напалм. Кукси сказал, что натянуть их можно будет перед тем, как они лягут спать. Мин было всего десять, и привести их в боевую готовность на тот случай, если незваные гости появятся днем, было делом несложным.
— Дорогая, нужно привести Кевина, — сказал он, закончив маскировать последнюю. — Нужно провести его по территории, чтобы он знал, где расставлены наши маленькие красавицы, и случайно ни на одну не напоролся.
— Я позову его, — заявила она и побежала в коттедж, который они с ним некогда делили.
Но Кевина там не было, от него остался лишь витающий в воздухе дымок марихуаны.
Выкрикивая его имя, она заглянула в ванную; не найдя его там, выскочила наружу и тут услышала надсадный звук, свидетельствующий о попытке запустить стартер.