И вдруг одна из БМП прыгнула вверх, словно лягушка с кочки, а когда снова упала на землю, ее уже охватили языки пламени. Через несколько секунд БТР-60 развалился на части, словно спелая дыня, тела омоновцев, разрываемые огнем пушек, полетели в разные стороны. Друнга не понимал, что происходит, но, как бы то ни было, самая мощная атака омоновцев была явно сорвана.
План каждой операции «Призрака» включал «фейерверк», то есть специально подбиралась цель, где хранилось большое количество взрывчатки или огнеопасных материалов. Поражение такой цели обеспечивало максимальный шок и дезориентацию, что позволяло «Призраку» спокойно уйти, а наземным войскам захватить объект или просто помогало деморализовать противника. И даже если цель, выбранная для «фейерверка», не представляла особой ценности или не имела отношения к основному объекту, командир корабля всегда имел такую цель «в заначке». В данной операции она была введена в компьютер, и атаковать ее можно было в любой момент.
И вот такой момент наступил...
«Призрак» взял курс на юг и сделал левый разворот над своей последней целью. Она представляла собой хранилище топлива, расположенное в нескольких милях к югу от комплекса, вблизи железнодорожного депо.
105-миллиметровая пушка отыскала цель и послала прощальный привет в виде дюжины зажигательных снарядов. В небо взметнулся огромный огненный шар, сопровождаемый грохотом взрыва.
Силой взрыва разметало машины-заправщики, в зданиях, расположенных в радиусе нескольких миль, повылетали стекла. Затем, сопровождаемый двумя вертолетами «Морская змея», огромный вооруженный транспортный самолет взмыл в ночное небо, и через несколько минут был уже за пределами города.
За те несколько минут, пока АС-130 кружил над «Физикоусом», он уничтожил половину бронетехники омоновцев. И поскольку омоновцы понесли значительные потери и в живой силе, остаткам четвертого литовского батальона удалось пересечь взлетную полосу и обратить их в бегство. Литовские Силы Самообороны захватили неповрежденными диспетчерскую вышку, радарные установки, а также подземные хранилища топлива и средства заправки самолетов.
Доминикас Пальсикас, взяв под свое личное командование по одной роте из первого и второго батальонов, попытался перекрыть пути отхода омоновцев на восток, но понял, что в этом нет необходимости. Войска Пальсикаса окружили конструкторское бюро и секретное здание, прежде чем генерал успел осознать, как далеко и как быстро они продвинулись. Он встретился с остатками четвертого батальона, наступавшего с северо-запада, а третий батальон добивал омоновцев, уцелевших после атаки «Призрака».
— Третий батальон докладывает, что нескольким машинам удалось ускользнуть через южные ворота, — сообщил Пальсикасу радист. — Их преследует подполковник Маномайтис.
— Передай ему, чтобы преследовал только тяжелую бронетехнику, остальные пусть уматывают, — распорядился Пальсикас. — Сейчас гораздо важнее организовать оборону по периметру, чем гоняться за несколькими взводами. Пусть вышлет дозоры на южное шоссе и надежно перекроет его. Мы постараемся как можно быстрее прислать ему второй батальон, но его задачей является предупредить нас о контратаке советских войск со стороны Даргусяя.
Спустя несколько минут к Пальсикасу подъехал омоновский джип с развевающимся литовским флагом, в нем находились шофер и замещавший командира четвертого батальона майор Друнга.
— Отличная работа, майор, — похвалил его Пальсикас. — Где полковник Масюлис? Нам надо выставить охрану на взлетной полосе. — И тут Пальсикас понял, что на доклад к нему приехал не сам командир. — Что случилось, Арас?
Молодой офицер, которому едва исполнилось тридцать лет, был весь залит кровью. Куртку он потерял, руки дрожали, порез на левом виске сильно кровоточил.
— Врача! — крикнул Пальсикас, снял свою куртку и укрыл ею Друнгу. — Говори со мной, Арас. — Ответа не последовало, на лице майора застыло отсутствующее выражение. И тогда Пальсикас рявкнул, повысив голос: — Майор Друнга! Докладывайте!
Этот приказ вывел Друнгу из оцепенения. Он машинально выпрямился и даже попытался отдать честь, но Пальсикас взял его за руку, а санитар начал обрабатывать рану на голове.
— В нас угодил снаряд из БТРа, он снес крышу штабной машины. Подполковник... он потерял... снаряд оторвал... Боже мой, его кровь была повсюду!
— Каково положение четвертого батальона, Арас? Доложи.
— Четвертый батальон... батальон понес тяжелые потери, но из боя не вышел, — запинаясь произнес Друнга. — Первая рота... первую роту почти уничтожили в начале атаки. Полковник Масюлис приказал второй роте обойти с фланга БМП омоновцев и уничтожить их, вторую роту тоже чуть не разбили, но тут как раз появился самолет. Этот самолет спас нас... Он спас нас.
— Да, спас, — согласился Пальсикас. — Майор Кнасайте?..
— Убит. Все в первой роте... почти все... убиты.
— А майор Балжарайте?
— Убит. Второй ротой командует капитан Мейлус, но он ранен... Господи, он потерял левую руку...
Наконец Друнга понял, что Пальсикас потихоньку вытягивает у него полный отчет о состоянии батальона, так как теперь фактически командиром батальона был он. Поэтому Друнга слегка расправил плечи и продолжил:
— Во второй роте осталось примерно тридцать пять процентов личного состава, сейчас она, как и было приказано, производит перегруппировку с целью окружить конструкторское бюро. Майор Астриене с третьей ротой охраняет южные ворота. Я рекомендую... простите, но я предлагаю назначить его командиром четвертого батальона.
— Только на то время, пока вы поправитесь, майор Друнга. Только на это время. — Санитар уложил Друнгу на землю и укутал одеялом, пытаясь унять дрожь. — Позаботьтесь о нем, — приказал Пальсикас. — Разыщите капитана Мейлуса и передайте мой приказ отправиться в лазарет. Потом найдите лейтенанта Дапкиене или лейтенанта Дегутиса, пусть принимают командование второй ротой. — Генерал устало потер глаза и повернулся к Зукаускасу. — Боже мой, я вынужден назначать лейтенантов командирами мотострелковых рот. Три недели назад их главной заботой было положить документ в нужную папку, а теперь они командуют сотнями людей.
Пальсикас замолчал, стараясь отогнать усталость и оцепенение. На протяжении уже нескольких лет офицеры из «Бригады Железного Волка» были его единственной семьей, и очень трудно было сознавать, что они мертвы. В официальной обстановке он называл их по званию и фамилии, но знал их как Анатолия, или Данаса, или Витаутаса, или Кароля. Пальсикас знал их характеры, сильные и слабые стороны. У Масюлиса осталось восемь детей, Друнга был жутким аккуратистом, Мейлус — ловеласом, этаким пижоном, который ходил по барам и кафе Каунаса, выставляя напоказ молодым девушкам свои ордена и медали.
И вот теперь все они были мертвы, или ужасно покалечены, или впали в шок от этой гражданской войны, начатой им, Пальсикасом. И он не мог ничего поделать, кроме как заменить их более молодыми и, конечно, не менее потрясенными офицерами. И если он сам погибнет, то и его заменят кем-нибудь помоложе и, пожалуй, менее опытным. Когда погибают офицеры, их должности занимают сержанты, потом они получают офицерские звания и все начинается сначала...
— Генерал... четвертый батальон ожидает приказа. Нам продолжать атаку конструкторского бюро и секретного здания?
— Подождите с атакой, пока мы не наладим управление батальоном, — ответил Пальсикас. — Здания окружены... никуда они не денутся.
— Генерал, а что это был за самолет? Почему он сначала обстреливал нас, а потом омоновцев?
— Или это был штурмовик ВВС СНГ, который совершил ужасную ошибку, — предположил Пальсикас, — или кто-то другой пытается вмешаться в ход боя. Думаю, он засек, что его захватила РЛС ЗСУ-23-4, и решил, что она представляет для него угрозу, а потом, когда понял, что бронетехника, защищающая конструкторское бюро, тоже представляет для него угрозу, он оставил нас в покое. Но теперь это уже не имеет значения, сегодня он спас нам жизни, так что не будем злиться на того, кто им командовал. А сейчас мне нужны сообщения от нашей зенитной артиллерии, пусть доложат об этом самолете и других воздушных целях. Мы должны закрепиться в комплексе, прежде чем начнется контратака войск СНГ. И пригласите командиров...