— Продолжать наблюдение за первым самолетом? — спросил кто-то.
— Думаю, они будут действовать вместе, — ответил Пальсикас. — Всем подразделениям наблюдать за признаками контратаки Советов. Нельзя, чтобы нас или американцев застали врасплох. А Советы идут. Я это чувствую.
На борту «Молота-4».
— Я не могу, черт побери, поверить в то, что мы только что сделали, — пробормотал Тримбл достаточно громко, чтобы все услышали его, хотя обращался он не к присутствующим, а к душам всех своих собратьев по оружию, когда-либо служивших в морской пехоте США.
Макланан не осмелился вступить с ним в спор, хотя внутри его распирало от радости. Командир их группы капитан Снайдер, находящийся на борту «Молота-3», сделал то, чего от него никто не мог ожидать, — он сознательно продемонстрировал «Молоты» неизвестным, возможно, даже вражеским, войскам. Он позволил человеку, говорившему по радио и назвавшемуся генералом Литовских Сил Самообороны, увидеть самолеты, предназначенные для выполнения секретных специальных операций, и даже подвел их туда, куда этот генерал приказал. Снайдер распорядился, чтобы оба «Морских молота» зависли прямо над Пальсикасом и его людьми — с зажженными габаритными огнями, уязвимые даже для стрелкового оружия.
И это сработало. Когда голос по радио произнес: «Продолжайте свое дело, джентльмены. Добро пожаловать в Литву», — Макланан почувствовал непреодолимое желание действовать.
Лейтенант Маркс разговаривал по рации со Снайдером. Закончив, он поднялся и обратился ко всем:
— Внимание! В плане операции небольшие изменения. Капитан не хочет, чтобы «Молоты» садились на землю, это слишком рискованно, уж больно много войск шныряет вокруг. И кроме того, секретное здание до сих пор занято омоновцами. Группа охраны зоны высадки будет десантироваться на крышу. Сержант Уол, подготовьте своих офицеров для спуска по веревкам, им предстоит высадка на крышу.
— Есть! — воскликнул Уол, радуясь тому, что сможет принять непосредственное участие в операции, вместо того чтобы сидеть на месте в составе группы охраны зоны высадки. Он вскочил, встал перед Маклананом, Ормаком и Бриггсом и вытащил из-под сиденья большой брезентовый мешок. — Все в порядке, джентльмены, лейтенант приказывает нам высадиться на крышу. Я показывал вам, как надо спускаться по веревке, и вы все тренировались.
— Вспомните схему этой крыши, — продолжил Уол, — ограждение на ней высотой всего два фута. Запросто можно свалиться. Следуйте строго за мной. У вас будут очки ночного видения, а само место будет освещено инфракрасными прожекторами. Если растеряетесь или потеряете ориентацию, просто опускайтесь на колено и смотрите на меня. А я буду наблюдать за вами. — Из брезентового мешка Уол вытащил несколько пар перчаток, предназначенных специально для спуска по веревке.
— Помните, что надо четко выполнять указания инструктора, ни больше, ни меньше. Параллельно с вами по веревке будет спускаться морской пехотинец, поэтому следите за его действиями и спускайтесь вместе с ним. Если он замедлит спуск, то и вы замедляйте. Все ясно?
— Ясно, сержант, — ответил за всех Бриггс.
— Я готов. Можно начинать. — Глядя прямо в глаза Уолу, Макланан показал ему большой палец.
Уолу это понравилось. Если Макланан и боялся, то сержант этого не заметил.
Ормак тоже встретился глазами с Уолом, но лишь пробормотал:
— Все в порядке.
— Генерал, вы готовы?
Ормак лишь кивнул в ответ.
— Отвечайте, иначе я оставлю вас на борту.
Ормак поднял голову. Глаза его округлились от страха, лицо исказилось, как от боли. И все же он ответил:
— Да, я готов.
Уол кивнул. Он понимал, что не должен брать с собой Ормака. Он знал это. Но предстоял ведь всего один спуск, а кроме того, они зашли уже слишком далеко, чтобы проявлять беспокойство относительно успеха операции.
— Очень хорошо, сэр. Помните, как надо действовать, дышите глубже. Вы прекрасно справитесь.
Пока «Молот-4» совершал семиминутный облет сельской местности к югу от Вильнюса, «Молот-3» облетел секретное здание с востока, где, по данным разведки и спутниковых фотографий, было больше всего зарешеченных окон и меньше всего кабинетов.
Для точности маневра и высадки пилоты «Морского молота» и пулеметчики у дверей надели модернизированные приборы ночного видения NVS-13. Второй пилот управлял системой, которая переводила в цифровую информацию на его прибор ночного видения картинку, получаемую двумя инфракрасными приборами обнаружения целей и прицельной РЛС. Нацеливание приборов обнаружения целей, пушек и зенитных ракет «Стингер» второй пилот осуществлял простым поворотом головы.
— Засек два пулеметных гнезда на крыше! — крикнул он и нажатием кнопки быстро переключил управление скорострельной пушкой М-242 на инфракрасный прибор обнаружения целей. — Цель захватил!
Пилот осмотрел здание со всех сторон. Никого больше не было видно. Неразумно было бы открывать огонь из пушки, если поблизости есть литовцы.
— Открыть двери. Вокруг чисто?
— Слева чисто, — доложил стрелок, находившийся возле левой двери.
— Справа чисто.
— Огонь! — скомандовал пилот. Второй пилот нажал гашетку, и поток снарядов ударил по крыше, с убийственной точностью уничтожая пулеметную позицию омоновцев. Никто из них не ожидал атаки с воздуха, омоновцы не успели даже задрать вверх ствол пулемета и прицелиться в «Молот», как их разметало в стороны шквалом снарядов. Со второй позиции успели сделать несколько выстрелов по самолету из автоматов, но второй пилот быстро перенацелил пушку, и через несколько секунд было покончено и со вторым пулеметным гнездом.
— Солдаты противника на крыше! — сообщил по внутренней связи один из стрелков, заметив омоновцев, беспорядочно мечущихся по крыше в поисках укрытия и стреляющих наобум в темное небо. — К стрельбе готов!
— Огонь! — повторил пилот. Стрелки полили уцелевших омоновцев очередями из установленных в дверях пулеметов М-134, угостив их в течение двухсекундной очереди сотней пуль калибра 7,62 миллиметра.
В верхней части приборной доски вспыхнул желтый предупредительный сигнал. Пилот выключил его, затем вместе со вторым пилотом быстро осмотрел приборную доску в поисках сигнала неисправности. На центральной панели загорелся еще один предупредительный сигнал, означавший снижение давления масла. Второй пилот нажал несколько кнопок на индикаторе неисправностей и прочитал показания работы двигателей.
— Нашел! Падение давления масла в правом двигателе, — крикнул он. — Пока еще в норме, но на две... уже на пять единиц ниже, чем в левом двигателе.
На другом дисплее индикатора неисправностей автоматически высветился порядок устранения поломки. Второй пилот выполнил первые четыре пункта — проверил показания второго двигателя, включил вспомогательные насосы, визуально осмотрел двигатель на предмет наличия признаков пожара... А далее следовало переходить к пятому пункту.
— Кен, следующим пунктом идет отключение двигателя в полете, — сообщил он пилоту.
— Не бери в голову, — отозвался пилот. — У нас есть еще несколько минут, прежде чем он начнет барахлить. Высадим ребят, а потом полетим в посольство. Свяжись с Юргенсеном и попроси его подготовить площадку. — По внутренней связи он передал: — Инструктор, начинайте высадку людей на крышу. У нас, пожалуй, всего две минуты, а потом будем вынуждены улететь...
Первый «Молот» завис всего в двадцати футах над крышей. Из него вылетело четыре веревки — две из десантного отсека и по одной из правой и левой дверей. В течение десяти секунд все восемнадцать морских пехотинцев спустились по ним на крышу. У альпинистов, скажем, такой спуск занял бы гораздо больше времени, а у десантников на веревках не было ни карабинов, ни других приспособлений для спуска. Такой спуск был сродни падению в огненную дыру, снижение контролировалось только руками и ногами и, как правило, осуществлялось очень быстро.
Морским пехотинцам тут же стало ясно, что у обороняющихся на крыше омоновцев нет приборов ночного видения, они шарахались по крыше, словно слепые котята, вглядываясь в небо в поисках самолета. А морские пехотинцы были уже на крыше и могли без труда приблизиться к омоновцам. Автоматы МР-5 штурмовой группы быстро смели с крыши уцелевших омоновцев, и все же один морской пехотинец был ранен в ногу, когда спускался по веревке.