– Верно! – Нонна залпом осушила рюмку и бросилась обнимать сначала Люсю, потом Антона.
– А меня? – спросил Алеша, все так же кротко и строго глядя на окружающих.
– У вас в медицинском мире это не принято. Это наше преимущество, – ответил за Нонну Антон.
– Тебя, Алеша, она будет обнимать наедине, – сказала Соня. – А если не будет – ты ей травку с заговором подсунь. Не может быть, чтобы у тебя не было такой травки! – И Соня принялась хохотать.
Люся и Антон переглянулись, не понимая столь бурного веселья.
– Я все поясню присутствующим, – строго сказал Алеша. – Так вот, травку с заговором она подпустила потому, что я убежденный гомеопат. А она аллопат. Значит, непримиримая и непонятная вражда на всю жизнь.
– Это что значит? – наивно спросила Люся.
– Это значит, – сказал Алеша, – что гомеопаты лечат преимущественно травами, малыми дозами. Все мои предки, о которых я знаю, лечили травами. К народной медицине я приобщен с детства.
– Его дед был очень знаменит, – сказала Нонна. – Может, слышали – Сергей Петрович Розанов? Он бабушку мою спас. Заболела она желчнокаменной болезнью. Подумайте, что это для балерины! С камнями не потанцуешь! Удаление желчного пузыря тогда было операцией еще мало известной. Ну вот и стала бабушка лечиться у Сергея Петровича Розанова. Несколько лет лечилась, потому что травы действуют очень медленно. Верно я говорю, Алеша?
– Верно. В организм вводятся микроскопические дозы лекарств.
– А потом бабушка ела черную редьку, тертую, с оливковым маслом.
– Это дед ей камни растворял, – пояснил Алеша.
– И растворил? – скептически спросил Антон.
– Растворил. Поправилась бабушка и танцевала до пятидесяти лет.
– Интересно, – сказал Антон, – а я думал, гомеопатия – это так… предрассудки.
– Предрассудки?! – воскликнул Алеша, и глаза его вспыхнули негодованием. – Предрассудки? – повторил он. – Я видел, как к деду, уже совсем дряхлому, приходили те, кого не могли спасти аллопаты, – и он вылечивал… он спасал!
Разъяренный Алеша наступал теперь на стоявшего подле него маленького растерянного Антона и прижимал его к стенке.
– Нет, предрассудки это то, что мы до сих пор игнорируем народную медицину. Вот это – непонятная дикость. Это… это просто варварство! Вот что это такое!
Отпущенный на волю Антон приводил себя в порядок и говорил:
– Сдаюсь! Сдаюсь! Буду лечиться только у гомеопатов. Убедил! Полностью убедил! – И, помолчав, добавил с удивлением: – Оказывается, и среди медиков есть фанатики?..
– Еще какие! – воскликнул Алеша. – Они есть в любой профессии, на этом держится мир!
– Я не фанатик, – с грустью сказала Соня. – А хотела бы! Ни во что я не верю, ничего не хочу.
– Это опять игра? – спросил Антон.
– Нет, это уже правда, – сказала Нонна.
– Наверное, потому, что я не фанатик, – продолжала Соня, – жизнь кажется мне пустой забавой. Каждый мучительно ищет, за что бы ему зацепиться… А я не хочу цепляться! Когда-нибудь я, наверное, соберусь с силами и покончу… с собой. Или в петлю, или в воду с камнем на шее, чтобы не выплыть, или с двадцатого этажа высотного дома…
– Такую сокровенную правду не выбалтывают первым встречным, – сказал Антон, указывая на себя и на Люсю. – Позерство!
– Я тебя невзлюбила с первого взгляда, – со злом вдруг сказала Соня. – Сам ты позер. Картинно так на пол сел и руками обхватил колено! Этакий карликовый Мефистофель! Будущий знаменитый режиссер! Да где они у нас, знаменитые режиссеры, актеры, писатели? Нынче век космоса. Искусство в полном упадке. А вы все смешны со своими потугами. Смешны и никчемны! – Она топнула ногой.
– Ну, это уж слишком! – как бы между прочим, спокойно заметил Алеша.
– «…Без божества, без вдохновенья…» – так же спокойно, в тон Алеше сказал Антон. – Пошли, Люся. Союз актеров с медиками не удался.
Но Алеша преградил им дорогу:
– Нет уж, уйдем мы с Соней. Мы и забрели-то сюда случайно. А у вас дела. Соня, за мной!
Соня с безразличной покорностью двинулась за Алешей. Нонна пошла проводить их до дверей и надолго задержалась в прихожей. Оттуда доносился горячий прерывистый шепот… Все трое спорили. Но, вернувшись, Нонна сделала вид, будто ничего, ровным счетом ничего не произошло.
– Поговорим о нашем спектакле? – сказала она.
– Поговорим, – согласился Антон.
5
Через несколько дней пьеса была найдена, одобрена, роли распределены. Начались репетиции.
Как и у знаменитой балерины Марфы Мироновой в пору ее юности, репетиции на сцене шли по ночам. Малая сцена училища была перегружена, а большую предоставляли только для дипломных спектаклей.