Корабль — определил майор, прислушавшись. Барабанные перепонки не пострадали, и по едва слышному мягкому плеску волн, разбивающихся о борта, журчанию винтов моторных лодок и катеров, протяжно резонирующему стальному корпусу, он понял, что судно стоит на якоре или пришвартовано к пирсу.
Подождав и убедившись, что рядом никого нет, Калинин открыл глаза, повернул голову и осмотрелся, игнорируя острую боль, прострелившую от шеи вниз по правой стороне тела.
Каюта была небольшая, выкрашенная шаровой краской. Грубая металлическая койка, голая лампочка под потолком, шипящая раскаленной спиралью. Переборки были покрыты ржавыми потеками, особенно вокруг прочной железной двери, запертой, как заметил майор, снаружи.
Правая лодыжка была прикована наручниками к койке. Приподняв голову, он увидел, что ему оказали первую медицинскую помощь — поверх крепких мускулов на груди было намотано несколько слоев бинтов. Из одежды на нем остались только брюки, кое-где закапанные кровью.
«Неумелая перевязка. Значит, врача на борту нет», — отметил он хладнокровно.
Минут через пять до его ушей донесся отзвук шагов по металлической палубе. Каблуки простучали до самой двери, и она отворилась с протяжным скрежетом. В каюту шагнула женщина, та самая, которая заговорила с ним как раз перед тем, как майор потерял сознание. Кажется, ее называли Сэйной. Она все еще была в оранжевом пилотском комбинезоне.
— Вы очнулись, — констатировала она голосом холодным и хрупким, как цветы подснежника.
— Что вам нужно от меня? — поинтересовался Калинин, даже не пытаясь приподняться.
— Поговорить.
— На вашем месте я бы не трудился, — проворчал он. — Ликвидировал бы и выбросил труп в залив.
— Могу сделать это в любой момент, — на губах Сэйны мелькнула ледяная улыбка. Она сложила руки на груди и прислонилась к двери. — Ваш боец — настоящий профессионал. Сумел уложить троих наших товарищей и сбежать с Такумой и вашей секретаршей.
«Командир и Янг скрылись и забрали с собой мальчишку», — заключил про себя Калинин.
Говоря «секретарша», Сэйна явно имела в виду капитана первого ранга Тестароссу. Странно. Майор не ожидал такого от капрала Янга. Сумел отбиться от преследователей и скрыться, да еще и вместе с командиром? Это выглядело просто невероятно.
— Он один из ваших, верно? Сагара Соске.
Лицо Калинина едва не выдало удивления, когда прозвучало это имя.
Соске? Майор почувствовал облегчение, услышав, что Тесса попала под его защиту. Хотя, конечно, теперь нужно было узнать, что случилось с Янгом.
— Где бы они ни скрывались… надеюсь, вы не рассчитываете, что я их выдам?
— Я реалистка, — пожала плечами Сэйна. — Пытать вас с такими ранениями бессмысленно — вы умрете раньше, чем заговорите.
— Тогда зачем вы меня перевязывали? Я бы истек кровью — и все.
— Просто захотелось поговорить. По большому счету мне не так уж и важно знать, кто вы такой на самом деле.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— С одного взгляда видно, что ни к полиции, ни к местным военным вы не относитесь. Ваши возможности незначительны, и вы мелко плаваете. Хотя пока ваши бойцы неплохо себя показали, большой угрозы вы не представляете.
Митрил в самом деле действовал самостоятельно, его не поддерживали государственные ресурсы, как армию или разведслужбу. Эта изоляция составляла одну из его слабостей.
— Слова опытного стратега, — оценил ее логические построения Калинин.
— Возможно, — ответила она, косвенно подтвердив то, что сама и руководит всей операцией. — Но я знала гораздо лучших вождей. Не слышали о Такейти Сэйдзи?
— Нет.
— Наемник, японец по происхождению. Он был во Вьетнаме, потом в Конго, Йемене, Никарагуа, Ливане — бесконечный список. Настоящий ветеран, специалист по разведке и технике выживания. После пятой арабо-израильской войны на Ближнем Востоке, когда он воевал в армии Республики Курдистан… — продолжала она, и в ее голосе впервые появились живые нотки, — …он вернулся в Японию, чтобы на покое заняться бизнесом. Знаете, каким?
— Наверняка не частным сыском.
— Благотворительностью, — сказала она. — Он назвал свою организацию А21 и занялся реабилитацией и перевоспитанием малолетних преступников. Тех, что совершили самые тяжкие преступления: грабителей-рецидивистов, убийц, насильников, поджигателей — самую шваль, какую только можно было найти; все отбросы общества.
Калинин слушал молча.
— Такейти Сэйдзи собрал всех этих никуда не годных юнцов-изгоев на выкупленном им островке, где и принялся вколачивать в них разработанную им же технику выживания и боевые навыки. Все — даже те, кто о нем и слышать поначалу не хотели — подчинились ему. У них не осталось иного выхода — на острове не было не только электричества и водопровода с теплыми туалетами, но даже пресной воды и подножного корма. Если бы воспитанники не отнеслись к тренировкам серьезно, они бы просто не выжили.
— Эффективное обучение, — согласился майор.
— Еще бы. Он учил не пряником, наоборот — использовал враждебную обстановку и дикую природу, чтобы закалить их, вколачивал в воспитанников самые совершенные методы убийства. Через некоторое время подростки обрели уверенность в себе и своих силах. И неожиданно осознали, что для них больше нет нужды быть жалкими, ничтожными преступниками — перед ними открылись совсем иные дороги.
— Захватывающая история. Но на этом она не кончается, — заметил Калинин.
— Именно. Одна телекомпания прознала о тренировках и без приглашения заслала на остров съемочную группу. Телевизионщики оказались настолько глупы, что нашли старый, еще военных времен склад боеприпасов, полезли туда и подорвались. Погибло семь человек, — Сэйна опустила глаза и прервалась, словно заново переживая всплывающие из глубин памяти дни. — Все покатилось под откос. Журналисты накинулись на нас как цепные псы, хотя было очевидно, что несчастный случай произошел по их собственной вине. Нас заклеймили, обозвали тренировочным лагерем для террористов, как будто мы собирались на кого-то напасть. Свора гиен. Вмешалась полиция, и лагерь закрыли. Это было уже после того, как биографии всех воспитанников напечатали в газетах, — в ее голосе прорвалась застарелая мстительная ненависть, — как будто я мечтала, чтобы мне напомнили про забавы моего никчемного отца!..
Калинину не потребовалось ничего объяснять. Он и сам понял, что она имеет в виду нечто похуже, чем просто домашнее рукоприкладство. А еще он был уверен, что ее отец больше не коптит небеса. И сомнений в том, кто ответственен за такое состояние дел, тоже не возникало.
Все выглядело так, словно А21 действительно представляла собой не просто террористическую группу, состоящую из радикалов, взявших в руки оружие.
Быстро шагнув к койке. Сэйна наклонилась к Калинину, приблизив лицо так, что он почувствовал ее дыхание.
— Знаете, почему я рассказываю обо всем этом?
Ее лицо снова застыло, как фарфоровая маска.
— Нет, — ответил он, хотя мысленно уже прикинул несколько возможных вариантов.
— Вы напомнили мне его. Такейти Сэйдзи.
Конечно, едва ли полурусский-полуэстонец был внешне похож на японца. Если их и роднило что-то, то оно оставалось сокрытым — это нельзя было увидеть глазами. Только почувствовать.
— Но я сомневаюсь, что вы собираетесь отпустить меня.
— Зависит от вас. Могу я кое-что спросить?
— Попытайтесь.