Виктор вел по телефону переговоры с лабораторией из другого города, и, хотя коллеги не выражали восторг от его идеи, он смог их уговорить, потому что они общались на понятном языке, оперируя общечеловеческими понятиями. Виктор больше не имел желания вступать в дискуссии с людьми, исповедовавшие другие нравственные ценности, да и есть ли у них такие ценности вообще? И пока одни специалисты занимались исследованием тел в морге, другие выехали на осмотр места происшествия – что и полагалось делать в подобных случаях.
Виктор спросил кузнеца, не опасается ли он остаться не у дел после этой истории, на что тот только рассмеялся. «Спросил бы ты меня об этом в девяностых годах, когда я был физиком-ядерщиком, а мой институт закрывали. Что до кузнеца, то он везде найдет себе работу».
Между собой они обсудили еще один вопрос, который вызывал у обоих сомнение, а именно, странное отключение сотовой связи в момент появления тумана. Виктор пробовал оправдать операторов компаний, которых шантажом склоняли к сотрудничеству. Действительно так ли страшны были люди, пугавшие их, и не поддались ли они на пустую провокацию? Как бы то ни было, в этом скоро разберутся, как и во всем остальном. И тут же доктор Цепков ловил себя на мысли, как же легко делегировать свои полномочия кому-то еще, более храброму и могущественному.
Сейчас же разговор шел о другом, как им продолжать жить в этом мире. И когда все доводы в пользу торжества разума оказались опровергнуты, у Виктора вдруг зазвонил телефон, и все восприняли это как чудо.
Сквозь помехи прорвался тревожный женский голос. «Ты забыл, что сегодня воскресенье, псарик? У тебя ночёвка. С продолжением», – интонация была певучей и протяжной, как у всех местных.
В груди у Виктора ёкнуло. Это была его голубка! Она окликнула его, когда он остановился в пути. Женщина-мечта мелькала вдалеке, она оставляла следы, по которым он мог идти туда, где она его ждала. Большое теплое чувство нахлынуло на Виктора, согрев с головы до ног. Когда же кузнец открыл рот, чтобы попрощаться, доктор уже сидел за рулем своей машины и давил на газ.
«Дальше я уже сам», – говорил он, обращаясь неведомо к кому.
Домик на краю города встретил его одним светлым окном. Горела лампа, но рядом никого не было. Женщина до последнего ждала его, пока ее не сморил сон. Чтобы не разбудить любушку, Виктор не стал звонить в дверь, а пролез через окно на кухне, где плохо прилегала рама, которую он так и не собрался починить в свое время.
Она заснула, ожидая его. Заслуживал ли он такого счастья?
Или это было лишь удачное стечение обстоятельств, что его полюбила женщина?
Его милая лежала поперек кровати, и в первую минуту он решил, что она не жива, надышалась проклятого тумана. Он сразу кинулся делать стимуляцию легких. Когда же она проснулась и засмеялась: мол здорово мы повеселились, но пора и честь знать, Виктор уже бежал на второй этаж, где спал ее сынишка. Слава богу, окна оказались закрыты, а мальчик ровно дышал во сне.
В то утро они встали рано, едва рассвело, и зазноба напрасно обыскала машину в поисках подарков.
–Ну что за голь перекатная, ни цветочка не привез, ни тортика, – причитала она.
–Мама, мама, у дяди Вити в багажнике звери лежат, живые звери, – радостно воскликнул мальчонка.
– …давай посмотрим, что ты мне привез? Лису, белки. Ты шутник, Виктор…»
И в тот же миг прямо из багажника выпрыгнули рыжие попрыгуньи, которые окончательно очухались. А лису мальчик выпустил сам, блохастая, на что она нужна!
–Мама, дядя Витя, смотрите, туман, как же красиво, – не уставал удивляться мальчик.
А когда все успокоилось, женщина в серебристой ивановской сорочке, такой, что впору разгуливать по какому-нибудь променаду в южном городе, с тонкой сигареткой в губах, держала в одной руке бокал красного вина, а другой листала на ноутбуке страницы и хрипло комментировала:
–Академия гражданской защиты нам подойдет, верно? А вот еще какой-то Павленко, областное управление МЧС, я ему тоже напишу. А тут совсем смешно, псарик. Кафедра инженерной экологии, а другая – Экологической химии. Отправлю-ка им твое письмецо.
Ее псарик спал на шелковых простынях глубоким здоровым сном, который в народе почему-то называют мертвым.
Круг 11-й
Габрелянов стал главный фигурантом расследования, на его показаниях строилась версия официального расследования. Он ни разу не упомянул доктора Цепкова, замолчать его участие в этой истории – самое малое, что майор мог для него сделать. А про кузнеца он и вправду ничего не мог сказать, лишь то, что он работает в автомастерской на въезде в город. Так же из своих показаний он опустил Надю Игнатову, решив, что у женщины и своих бед хватало. Лишь немного люди могли выдержать натиск следователя, который расследовал дело о массовом отравлении города. Габрелянов его понимал. Поиски виновных – основное занятие следователя.