Моя дорогая Вонни!
Я поклялась написать Вам в течение суток после прилета. Вот и пишу.
Путешествие прошло хорошо, в самолете было полно туристов. Мы с Дэвидом чувствовали себя особенными, потому что познакомились с настоящей Грецией, а не только с ее пляжами и дискотеками. Потом мы сели на поезд до дома Дэвида. Он, кстати, очень богат, его семья живет в поместье, где столько прекрасного антиквариата и всяких ценностей. Его мать весьма мила и легка на подъем, она явно посвятила всю себя мужу. Мистер Файн выглядит неважно, жить ему осталось несколько месяцев. Очень мало. Он был так напуган, но в итоге смог обсудить со мной возможность паллиативного лечения. Он не знал даже, что делают врачи, и боялся спросить. Мы с Дэвидом плакали в аэропорту Манчестера перед моим отлетом. Люди наверняка решили, что мы прощающаяся парочка.
Когда я приехала домой, там была Барбара, она всячески сглаживала ситуацию. Папа, чуть дыша, ловил себя за язык, чтобы не наговорить ничего обидного. Мама превратилась в ходячую ТВ-рекламу кулинарного шоу; кажется, она решила, что я была в каком-то концлагере, а не на острове с его восхитительными ароматами и новыми вкусами. Я до сих пор тоскую по запаху древесного угля в кафе «Полночь» и по жареному барашку с кедровыми орехами, которого готовил нам Андреас.
Передайте ему мой горячий привет. Я напишу снова, когда выйду на работу и сниму новую квартиру с Барбарой. Сейчас я живу у нее на диване, но каждые два дня бегаю к маме с папой. Они ведут себя образцово, даже почти не упоминают про свою чертову серебряную свадьбу. Но вот обе мои сестры стали просто невыносимыми. Я решила, что не буду рассказывать дома о выкидыше и о тюремном сроке Шейна. И не просто не рассказывать, но и самой об этом не вспоминать.
Я никогда не смогу отблагодарить Вас, Вонни, особенно за тот день в Афинах. Мечтаю и надеюсь, что Вы сумеете отыскать своих мужа и сына. Вы этого заслуживаете.
С любовью,
Манчестер
Дорогая Вонни!
О, как же я скучаю по Вас и Айя-Анне, каждую секунду каждого дня. Как было бы здорово проснуться под этим ярким небом и провести день беззаботно, пока снова не появятся звезды. У нас тут, наверное, тоже есть звезды, но погода пасмурная, и я их почти не вижу.
Отец выглядит ужасно. Кстати, Фиона быстро нашла с ним общий язык. Разговаривала с ним так, будто знала его всю жизнь, описывала всю полезность хороших болеутоляющих. Она даже маме понравилась. Сначала мама в штыки восприняла новость, что я везу к ним девушку нееврейского происхождения, а позже с грустью встретила тот факт, что мы с Фионой просто друзья. Родители взяли с нее обещание навестить их, когда папе останется совсем недолго, и я знаю, что она это сделает. Мы плакали в аэропорту. Это символизировало конец всего – лета, Греции, дружбы, надежды.
Рад ли я вернуться домой? Ну, проще говоря, мне пришлось вернуться. Тошнит от одной мысли, что я мог бы и не поехать, если бы не Вы. Ваши проницательность и уверенность помогли мне открыть глаза. Самое ужасное, что дяди, тети и друзья семьи все нахваливают мою великолепную «интуицию», благодаря которой я «предчувствовал» беду. Интуиция, представляете, Вонни! А ведь это Вы все поняли! Но, как мы и договорились, я не стану их разубеждать.
Мои дни унылые, а скоро нужно приступать к работе в офисе. Нужно сконцентрироваться, ведь мой отец хочет обсуждать работу ежевечерне. Человек, который всем заправлял до моего прихода, разумеется, меня не выносит и вечно злится. Все спрашивает, когда же я включусь в работу. Мне так хочется рассказать ему, что я чувствую по этому поводу, но этого, конечно, нельзя. Награждение состоится на следующей неделе. Суеты и приготовлений больше, чем перед высадкой на Луну. Обязательно напишу про церемонию. Могу я рассчитывать на ответное письмо? Очень интересно, как там дела у Марии с ее уроками вождения и у людей в «Полночи» и где сейчас Томас и Эльза, уехали ли они или, может, даже сблизились, что мне казалось весьма вероятным.
Прошлой ночью мне приснилось, что Ваш сын вернулся. Приплыл прямо в гавань на моторной лодке. Ведь такое могло бы случиться, не правда ли?
С любовью,
– Когда нам следует вернуться в реальный мир? – спросила Эльза после нескольких дней, проведенных в блуждании по холмам и бухтам Калатриады.
– Ты имеешь в виду Айя-Анну или цивилизованный Запад? – Томас нарвал для нее полевых цветов и теперь пытался обмотать этот букет тесемочкой.