В общем-то какая разница, где они будут жить, здесь или в Афинах.
Ей просто хотелось попасть на похороны Маноса, этого красивого, сексуального грека, который шлепнул ее по попке и сказал, что она «ореа», что означало «прекрасная, красивая».
Он был тупым парнем, но добрым и веселым, считал, что все женщины «ореа», он пил вино прямо из бутылки и танцевал для них национальные танцы, позируя перед камерами и красуясь на фотографиях, которые расходились по всему свету.
Но вреда от него не было никакого, он не заслужил смерти вместе с его маленьким племянником, другими членами его команды и всеми туристами, которые так радовались жизни.
А еще Фионе хотелось повидаться с сегодняшними знакомыми, со стариком Андреасом, который был так чуток с ними, так щедр, с Томасом, профессором из колледжа, мудрым, добрым человеком, и, возможно, она смогла бы заставить Дэвида быть более уверенным в себе.
Что же касается Эльзы… Фиона никем так не восхищалась прежде; Эльза знала точно, что и когда сказать. У нее не было обручального кольца, хотя лет ей уже около двадцати восьми. Фионе было интересно, кому она звонила в Германию.
Шейн все еще спал в кресле.
Фиона боялась, как бы он не обидел Андреаса и остальных. Он иногда мог быть очень едким и колючим. Жизнь его оказалась такой сложной, лишенной любви.
Но так было лишь до встречи с Фионой, и только она знала настоящего Шейна.
В комнате стало невыносимо жарко и душно.
Следовало бы поселиться в более приятных условиях. Тогда бы Шейну не захотелось уехать так быстро.
Ночью, когда звезды освещали гавань, Андреас писал письмо. Он переписывал его несколько раз и решил, что последний вариант самый удачный. Утром первая и единственная за девять лет весточка к сыну в Чикаго была готова.
На рассвете он сел на свой старенький мотоцикл и отправился в город.
Когда над Агия-Анной взошло солнце, в опрятной квартирке над сувенирной лавочкой зазвонил телефон.
Это был сын Томаса Билл.
— Па, как ты, нормально?
— Отлично, сын, просто отлично. Спасибо за звонок, мама дала тебе мой телефон?
— Конечно, папа. Просто мама говорила, что у тебя там всегда ночь. Энди сказал, что стоит попробовать.
— Поблагодари Энди.
— Да, папа. Он показал карту мира, чтобы я знал приблизительно, где ты, а потом мы увидели пожар по телевизору. Наверное, было страшно.
— Да, печальное зрелище.
— От тебя это далеко, папа.
Томасу до боли захотелось быть рядом с сыном. Невыносимо. Но приходилось притворяться веселым.
— В наше время, Билл, все близко, и телефон всегда под рукой. Так слышно, словно ты в соседней комнате.
— Да, знаю, ты всегда любил путешествовать, — согласился мальчик.
— Да, люблю, и ты тоже когда-нибудь полюбишь.
— Еще бы. Я звонил бабушке, сказал, что ты о’кей, и она просила, чтобы ты берег себя.
— Постараюсь, Билл, обязательно буду осторожен.
— Мне пора, до свидания, папа.
Связь прервалась. Взошло солнце, и день был прекрасен. Его сын позвонил. Томас ожил, впервые за долгое время почувствовав, что жизнь прекрасна.
Когда над Агия-Анной взошло солнце, Фиона пошла в ванную и вдруг поняла, что у нее задержка на шесть дней.
Когда над Агия-Анной взошло солнце, Эльза отправилась в гавань. Она прошла церковь, которая на время превратилась в морг. Затем, завернув за угол, с ужасом обнаружила в толпе людей, прибывающих из Афин, немецкую телевизионную команду из ее студии, снимавшую все еще тлеющий катер, который отбуксировали в гавань.
Она знала телеоператора и звукооператора. И они бы узнали ее, если бы увидели. Тогда Дитер сообразит, где она, и примчится через несколько часов.
Эльза осторожно укрылась в маленьком кафе, испуганно озираясь.
В кафе были старики, неловко пытавшиеся помочь ей. За одним из столиков сидел Дэвид, все еще встревоженный после вчерашних событий, добрый английский юноша, недовольный своим отцом.
— Дэвид, — прошептала она.
Он страшно обрадовался, увидев ее.
— Дэвид, вы можете найти мне такси? Я не могу выйти отсюда. Там люди, с которыми я не хочу встречаться. Пожалуйста, сделайте это для меня…
Он, казалось, растерялся, увидев ее совершенно не похожей на себя, такой неуверенной. Но, вероятно, все понял и посочувствовал.
— Что сказать таксисту, куда вы едете? — спросил он.
— А куда вы собирались сегодня? — нетерпеливо поинтересовалась она.
— Километрах в пятидесяти отсюда есть небольшой храм и поселение художников. Называется Три… Три… как-то так. Это у небольшой бухты. Хотел отправиться туда на автобусе.