Одна только Эльза не сомневалась, что сделала правильные звонки. Они оба знали, что она в Греции, но не знали точно, где именно, и она не оставила им возможности узнать, где ее найти. Она сказала каждому только то, что хотела. В одном случае она была неопределенной и доброжелательной, в другом жесткой и холодной. Она не изменила бы ни слова.
Андреас вздрогнул от внезапного звонка. Это мог быть его брат Йоргис, звонивший из полиции, возможно, чтобы сообщить о погибших и о понесенных убытках.
Но это был не Йоргис, это был немец. Он назвался Дитером, и ему нужна была Эльза.
— Ее здесь нет, — ответил Андреас. — Они все недавно спустились в гавань. Почему вы уверены, что она здесь?
— Она не могла уйти, — возразил мужчина. — Она звонила мне десять минут назад. Я проследил номер телефона, с которого она звонила… где она остановилась… пожалуйста. Простите, что так настойчив, но мне очень надо знать.
— Понятия не имею, господин Дитер, совершенно.
— А с кем она была?
— С группой знакомых, думаю, они завтра покинут деревню.
— Но мне надо ее найти.
— Премного сожалею, что ничем не могу помочь, господин Дитер. — Андреас положил трубку и, повернувшись, увидел перед собой Эльзу. Она вошла с террасы, услышав, как он говорит по-немецки по телефону.
— Почему вы это сделали, Андреас? — спокойно спросила она.
— Подумал, что вы хотите именно этого, но если я не прав, телефон к вашим услугам… пожалуйста, звоните ему снова.
— Вы правы, абсолютно правы. Огромное спасибо. Вы правильно сделали, что отвадили Дитера. Обычно я сильная, но сегодня я бы не выдержала этого разговора.
— Знаю, — тихо произнес он. — Бывают времена, когда говоришь или слишком много, или слишком мало. Лучше вообще ничего не говорить.
Снова зазвонил телефон.
— Вы все еще не знаете, где я, — предупредила она.
— Конечно. — Он многозначительно кивнул.
На этот раз это был его брат Йоргис.
Двадцать четыре человека погибли.
Двадцать иностранцев и четверо из Агия-Анны, не только Манос, но и его маленький племянник, который, вероятно, на борту помогал своему дяде. Ему было всего восемь лет. А еще двое — местные юноши из команды катера, совсем молодые, едва начавшие жизнь.
— Мрачные времена для вас, Андреас, — сказала Эльза с глубоким сочувствием.
— Невеселое время и для вас, — ответил он.
Они сидели и думали каждый о своем. Казалось, что они знали друг друга давно. Если было бы что сказать, они бы разговаривали.
— Андреас? — Эльза выглянула наружу, где остальные были заняты беседой и их никто не мог услышать.
— Что?
— Сделаете для меня еще кое-что?
— Если смогу — да, конечно.
— Напишите письмо Адонису. Попросите его вернуться в Агия-Анну. Вернуться теперь. Скажите, что в деревне погибли двое молодых людей, что всем вам необходимо видеть того, кто уехал, но может вернуться.
Он покачал головой:
— Нет, друг мой Эльза, это не поможет.
— Хотите сказать, что не постараетесь, чтобы помогло. Что еще хуже может случиться? Он может написать и сказать: «Нет, спасибо». В сравнении с тем, что случилось сегодня, это не конец света.
— Зачем вам вмешиваться в жизнь тех, кого не знаете?
Она рассмеялась, откинув голову:
— О, Андреас, если бы вы знали, какая я на самом деле. Да я только этим и занимаюсь. Я воинствующий журналист, меня так и прозвали на телестудии, а друзья считают, что я во все вмешиваюсь, везде сую свой нос. Вечно пытаюсь сохранить семьи, отучить детей от наркотиков, очистить улицы от дерьма, сделать спорт доступным… Мне свойственно стремление изменить жизнь людей, которых я не знаю.
— Всегда ли это помогает? — спросил он.
— Иногда срабатывает. И срабатывает достаточно часто, чтобы я не переставала этим заниматься.
— Но вы сбежали?
— Не из-за работы.
Он посмотрел на телефон.
Она кивнула:
— Да, вы правы, из-за Дитера. Это долгая история. Когда-нибудь я сюда вернусь и расскажу вам все.
— Не обязательно.
— Обязательно, но мне также важно знать, что вы написали Адонису в Чикаго. Обещайте, что напишете.
— Не умею писать письма.
— Я могу написать за вас, — предложила она.
— Неужели?
— Могу постараться передать ваши чувства, но не уверена, что это будет правильно.