Он почувствовал острую жалость к этому человеку. Вероятно, потому, что это была первая жертва голода, которую Космас увидел своими глазами. Весь в черном, в шляпе, с галстуком-бабочкой на шее, маленький и щуплый, он, видно, отказался от всякой борьбы за жизнь и пришел на пустынную площадь, чтобы встретить здесь свой конец.
У Космаса был мешочек с черным изюмом. По дороге к площади Космас изрядно его опустошил, но и половины того, что осталось, будет достаточно. А может быть, уже поздно! Космас поднялся на несколько ступенек и нагнулся, чтобы положить изюм рядом со шляпой. Нагибаясь, он увидел опухшее лицо и глаза, открытые, неподвижные.
* * *Мужчина в кожаной куртке проворно поднимался по лестнице. Космас окликнул его. Мужчина остановился в двух шагах и спросил:
— Только что?
Космас пожал плечами. Мужчина подошел, дотронулся до руки мертвого.
— Еще тепленький!
Были в его тоне и привычное безразличие, и дешевый цинизм — что-то неуместное, грубое.
— Многая лета живым! — продолжал неизвестный, вытирая руки о брюки. — Смотри, пожалуйста, явился сюда разнаряженный, как жених, — галстук, шляпа. Только лакированные ботинки в спешке забыл надеть…
Только тут Космас заметил, что мертвец бос. Одна нога совсем голая. На другой — дырявый носок, из дыры торчит большой палец.
Незнакомец обернулся и стал рассматривать Космаса.
— Родственник?
Космас покачал головой: нет.
Между тем мужчина увидел в руке Космаса горсть изюма.
— Ба-ба-ба!.. Изюмчик! Откуда, мой магараджа, это сокровище?
Его глаза так и шныряли от руки Космаса к карману мертвеца и обратно. Космас понял, что незнакомец подозревает его в воровстве.
— Я хотел отдать ему! Я думал, что…
— А!.. Ну, ладно, ладно! Тогда опусти-ка ты эту горсть мне в карман. Какая тебе разница?
— Хорошо. Но помоги мне унести его.
— Куда?
— Не оставлять же его здесь!
Незнакомец взял изюм, сунул его в карман брюк.
— Ты ведь нездешний? Приезжий?
— Приехал сегодня вечером.
— Из провинции?
— Из Пелопоннеса. А что?
Тот некоторое время подумал. Потом снова поднял на Космаса свой хитрый взгляд.
— Скажи, ты добирался морем?
— Нет, не морем, на поезде.
— Ну, пусть на поезде. Через Истм? Ты проезжал Истм? Проезжал!.. Что ж ты упустил случай и не бросился там с обрыва в Саронический залив?
Космас растерялся.
— Не обижайся. У нас в городе одна половина людей умирает, другая половина их хоронит. Что ты предпочтешь, что тебе больше по сердцу? Послушай моего совета, не раскаешься: отправляйся-ка ты прямиком назад, в Пелопоннес. Ну, а сейчас сделай доброе дело, подбрось сюда еще одну горсточку. — Он подставил карман куртки. — Не для меня, для детей. У меня два скелетика, два волчонка, которые только и ждут, чтобы я набил им животы. В один прекрасный день они растерзают меня, как настоящие волки. Разрази меня бог, если я вру! Спасибо! А еще одну можно, спаситель ты мой? Покорнейше благодарю. И послушай меня: дуй поскорее на вокзал. Не теряй ни секунды. И он повернулся, чтобы уйти.
— Одну минуту! — остановил его Космас. — Я хочу у тебя спросить…
— С удовольствием готов тебе услужить. Космас показал ему на людей, шагавших взад и вперед по железной решетке.
— Что они делают?
Незнакомец протянул:
— Загора-а-ают…
— Что?
— Греют косточки. Под решеткой проходит электричка, и оттуда поднимается теплый воздух. «Так зачем же нам, — говорят эти бедняги, — топить дома и влезать в лишние расходы, если можно провести ночь здесь?»
— И они ходят так до утра?
— Пока не приедут катафалки… Нужно очистить место: вечером явятся другие.
Космас проводил его взглядом, потом быстро спустился по лестнице.
Не успел он подойти к вентилятору, как перед ним выросла какая-то бесплотная фигура.
— Возьми! — сказал Космас, протягивая полную горсть изюма.
Это был человечек без возраста. Скелет, обтянутый высохшей, сморщенной кожей. Глаза устало смотрели из глубоких впадин.
— Возьми! — мягко повторил Космас.
Человек не пошевелился. Прошло немало времени, прежде чем он перевел взгляд на ладонь Космаса.
— Изюм! — проговорил он наконец.
Но не взял, а повернулся к товарищу, который подошел и остановился возле них.