Кризи хорошо знал Марсель. Много лет назад именно там он вступил во французский Иностранный легион, и теперь, когда ему предстояло снова оказаться в этом городе, положение его должны были облегчить старые связи, если они еще сохранились. Когда он уже нажал кнопку, чтобы вызвать лифт, в голове его мелькнула догадка: Майклу нужно оружие. Они специально вылетели в Марсель через Париж, потому что Майкл знал, где там можно купить все необходимое.
Он вернулся и снова постучал в дверь квартиры. Когда Бриджит открыла, он сказал:
– Простите меня, пожалуйста, за беспокойство, но я хотел просить вас позволить мне позвонить в Париж.
Она кивнула.
– Конечно.
Французский был родным языком Бриджит, но то, что она услышала, сильно ее озадачило. Когда Кризи соединили, он спросил:
– Ты узнаешь мой голос? Хорошо. Недавно моего сына не видел? Ты что-нибудь ему давал или, может быть, продавал?
Если бы Бриджит могла слышать весь разговор, она бы услыхала, как мужской голос на другом конце провода ответил:
– Да, пару маленьких, тихих. Я что, неправильно что-то сделал?
– Нет, все в порядке. Мой сын не сказал тебе, по какому адресу его можно будет найти?
– Нет, он позвонил заранее, и я встретил его и еще одного малого в аэропорту. Я так думаю, они там сразу пересели на другой рейс.
– Спасибо. Как отец?
– Чем больше стареет, тем сильнее портится у него характер.
Кризи улыбнулся и сказал:
– Передай ему мои наилучшие пожелания. – Он положил трубку и обернулся к Бриджит. – Как только я свяжусь с вашим мужем, сразу попрошу его позвонить вам. Не беспокойтесь.
Глава 12
Чтобы полностью приучить Ханну Андерсен к героину, понадобилось только шесть дней. Филиппа она больше не видела. После того первого раза поднос с ее «другом» приносил другой мужчина лет сорока. Он был высокий, светловолосый и очень красивый. Все эти шесть дней он был с ней очень мягок, разговаривал ласково и доверительно. Мужчина сказал, что зовут его Карло. В первый же свой приход он развязал веревки, которыми ее ноги и руки были привязаны к кровати, и она смогла немного походить по маленькой комнатенке без окон. Он же принес ей новый красный спортивный костюм, тряпичные тапочки и три пары белых трусиков. По-английски Карло говорил с итальянским акцентом. Единственно кого она еще видела, была пожилая женщина, приносившая ей еду и водившая ее по коридору в ванную и туалет. Туда ей разрешали ходить только сразу же после укола, когда она была полностью управляемой.
Через шесть дней уколы прекратились. Девушке вернули ее серебряные часы марки «Георг Йенсен» – самую ее ценную вещь, которую родители подарили ей на восемнадцатилетие. К шестому дню она знала, что Карло приносит ей героин через каждые шесть часов, как раз, когда ее уже начинало ломать. Сначала это было вполне терпимо, но потом боль становилась все острее.
На шестой день она не сводила нетерпеливый взгляд с циферблата часов. Шесть часов прошли. Через девять часов она лежала в постели, ее всю трясло. Когда ключ в двери повернулся, она вскочила с кровати. Пришла старуха, принесла поднос. На нем стояла миска супа и тарелка спагетти.
– Где Карло? – спросила Ханна срывающимся голосом.
Старуха медленно проковыляла через комнатушку, поставила поднос на тумбочку около кровати и повернулась, направившись к двери.
– Где Карло? – снова спросила Ханна и повторила свой вопрос по-французски, но уже громче.
Не говоря ни слова, старуха вышла через обитую металлом дверь, которая тут же за ней захлопнулась. Ханна услышала, как в замке провернулся ключ и задвинулся засов. Она села на край кровати и потянулась за ложкой. Руки у нее тряслись так, что ей еле удавалось донести суп до рта, не расплескав его. Не чувствуя вкуса, она бросила ложку в миску. Несколько минут она сидела на постели, уставившись в стену, ее лихорадило. Потом Ханна легла на спину, натянула на себя одеяло и промучилась всю ночь.
На седьмой день он пришел в семь утра. В руках у него был небольшой металлический поднос, на котором лежал шприц. Девушка сидела в углу комнаты, обхватив колени. Карло ей улыбнулся.
Ханна вскочила на ноги и раздраженно спросила:
– Где ты был?
Глаза ее смотрели не на него, а на поднос. Карло улыбнулся и вытянул руку с таким видом, будто в ней был подарок ребенку.
– Вот твой друг, – сказал он.
Она прошла через комнату и закатала рукав. Карло поставил поднос на тумбочку. Она протянула к нему руку, но Карло жестом остановил ее.
– Подожди. Сначала я хочу, чтобы ты мне кое-что сделала.
– Что именно?
Его улыбка была просто обезоруживающей.
– Я хочу, чтобы ты меня поцеловала.
Сначала на ее лице отразилось недоумение.
– Что?
Он снова улыбнулся и развел руки в стороны.
– Поцелуй меня, разве это так трудно? Или, может быть, я тебе противен?
Ханна отошла на шаг назад, на лице ее была тревога. Она потрясла головой, будто оправляясь от удара.
– Нет, – пробормотала она. – Нет.
Карло пожал плечами, поднял с тумбочки поднос и пошел к двери.
– Нет, – крикнула она. – Не уходи! Дай мне это, пожалуйста.
Он обернулся, держась за дверную ручку, и проговорил:
– Я тебе это дам, если ты меня поцелуешь.
Она снова мотнула головой, как будто была в замешательстве, потом сказала:
– Нет… Но мне это надо… Мне это очень надо… Я себя чувствую совсем больной.
Карло резко нажал на ручку двери и вышел, бросив через плечо:
– Я вернусь через час. Подумай об этом.
Через час она его поцеловала. Он держал ее руками за затылок, его язык шарил у нее во рту. Ханна ничего не чувствовала. Ее разум был сконцентрирован лишь на подносе, стоявшем на тумбочке. На подносе со шприцем.
Потом она легла на кровать, а Карло ушел. Она ощущала, как по всему телу разливается тепло, завязавшиеся в животе узлы развязываются, напряжение, сковывающее руки и ноги, отпускает. Он вернулся с подносом через восемь часов. Последние два часа перед его приходом она смотрела на свои серебряные часы каждые две-три минуты. Эти два часа показались ей двумя годами ее молодой жизни.
На этот раз, чтобы получить укол она была должна не только поцеловать его, но и позволить ласкать себе грудь и тело через костюм. В третий раз ей пришлось дать ему ласкать все тело под костюмом. В четвертый раз он пришел к ней в одной рубашке и сказал, что если она хочет получить укол, то должна ему отдаться. Девушка отказалась, и он ушел, унося с собой поднос, оставив ее биться в металлическую дверь и осыпать его проклятиями. Вернулся он через два часа, и она ему отдалась.
Ханна лежала на спине голая и ничего не чувствовала. Ее глаза ни на миг не отрывались от подноса, стоявшего в метре от головы.
В следующие дни продолжалось то же самое. За неделю она дошла до такого, что раньше даже в кошмарном сне себе представить не могла. Еще через несколько дней Карло пришел вместе с другим мужчиной – высоким, худым, смуглокожим, с черными усами. Они оба пользовались ее телом и вместе, и порознь. Иногда ей было больно. Через пару часов мужчина со смуглой кожей оделся и ушел. Карло сделал ей укол, потом, обнаженный, улегся на кровать и закурил, наблюдая за тем, как наркотик постепенно стирал с ее лица выражение боли и унижения.
– Завтра ты уедешь в другой город, – спокойно заявил он Ханне.
– Куда? – тупо спросила она.
– Это не имеет значения, – ответил Карло. – В другую страну. – Он ей улыбнулся. – Чудесную страну.
Она попыталась осмыслить это своим затуманенным мозгом и с беспокойством спросила:
– Ты поедешь со мной?
Он покачал головой.
– Нет, свою работу я уже сделал.
В ее сознании глухо заныло беспокойство. Она указала на шприц.