— Вот что, Круглов, — говорит комиссар, — ты ведь партийный?
— Партийный, — говорю. — Хочешь, документ покажу?
— Не надо мне твой документ! Я своих людей без документов знаю… Вот что, Круглов!… Иди за мной!…
Взвалил я винтовку на плечо и пошел за комиссаром. И тут я только заметил, что он припадает на левую ногу. Вспоминаю, ребята говорили, что его еще неделю тому назад в лазарет отправили. А вот — идет… И даже отдыха Себе не ищет. Подумал я об этом и даже как-то о холоде забыл.
— Как же так, — говорю, — товарищ комиссар, вы же ранены, по такой дороге мне здоровому и то трудно идти… Вы только скажите, я мигом все сделаю!…
— Молчи, Круглов, — говорит, — не твоего ума дело!
Так мы и идем от одного двора к другому, и наша команда все увеличивается. Наконец набралось человек десять. Вышли мы к приземистому зданию школы, тут комиссар остановился и приказал обступить его теснее, да подальше от плетня, чтобы не могли слышать посторонние.
Сомкнулись и слушаем.
Он говорит:
— Товарищи!… К нам в село прибыл товарищ Фрунзе. Здесь будет его штаб. Разместился он в доме над оврагом… Враги рядом. Надо усилить охрану. Ваша задача патрулировать по селу до самого рассвета.
Разбил он всех на две смены. А меня назначил начальником караула и приказал безотлучно находиться в коридоре школы. О том, чтобы спать, нужно забыть!… Если что случится, сразу же бежать к нему, а он неподалеку — в штабе бригады.
А рассвет наступает. Чернеет вдали Сиваш, пробежит искорка по гребням волн — погаснет, а через мгновение опять подмигнет, загвоздится и уже колет взгляд пронзительными иглами.
Неужели войне скоро конец?! Скинут Врангеля в Черное море?! К этому призывала нас партия. На одном из плакатов был изображен солдатский сапог, скидывающий генерала Врангеля с обрыва в бушующие волны.
Я слышал, как на митинге Михаил Васильевич говорил о том, что, пока Врангель в Крыму, остается под угрозой Донецкий бассейн.
После октябрьских боев Врангелю удалось вывести остатки своей армии в Крым. Он еще надеялся на помощь капиталистов.
За Перекопом Врангель начал организовывать сильную оборону. По его приказу был разрушен мост через пролив, отделяющий Арабатскую стрелку от полуострова.
Помню, нам читали приказ Фрунзе, в котором говорилось, что мы захватили двадцать тысяч пленных и огромные трофеи — сто орудий, сто паровозов, две тысячи вагонов, почти все обозы и склады.
И все же положение оставалось крайне напряженным. Белополяки тянули с заключением мира. Антанта снабжала Врангеля всем необходимым.
Казалось, Перекоп неприступен. Белые отсиживаются в укрытиях, обнесенных многими рядами колючей проволоки. Пулеметы и орудия заранее пристреляны. А нам нужно наступать по открытой степи, изрезанной балками. За два дня до наступления на передовую прибыли посылки с теплыми вещами — это нам посылали подарки рабочие Москвы и Петрограда. Фуфаек и рубашек было вдосталь, а вот обуви маловато. То и дело приходилось кого-то отправлять в госпиталь с отмороженными ногами…
Подумал об этом и вдруг почувствовал, что у самого ноги занемели. Притопнул раз, другой. Вдруг слышу, кто-то бежит вдоль плетня, хрустко трещит ледок под ударами каблуков.
— Стой!… Кто таков?!
Вижу совсем молодого паренька, недавно прибывшего в нашу роту, — Семена Бушуева. Держит винтовку наперевес и, видно, сильно запыхался, пока бежал.
— Ну, что тебе?
— Меня до тебя послал Кириллов! Иди, говорит, на подмену, а Круглова пошли в штаб! К овражку.
К овражку? В штаб дивизии? Удивительно!…
— А зачем — не говорил?
— Ты, говорят, из этих мест?
— Мелитопольский. А что?
— Иди! Иди!… Поторапливайся.
— Пароль знаешь?
— Знаю… Список патрулей давай.
Отдал я ему список и пошел к овражку.
«Вот, — думаю, — беда. Вызовет еще к себе Фрунзе, что я ему скажу?! Да и показаться в такой обувке — срамота».
У домика сразу ощутил присутствие большого начальника. Много верховых коней, автомобили. Группами стоят бойцы.
Кириллов возник из тьмы внезапно. А может, я, заметив, как в темноте встрепенулся уголек цигарки, сам двинулся в ту сторону в смутной надежде, что и мне перепадет разок затянуться.
Кириллов не курил. Он тянул на плече какой-то тяжелый сверток, направляясь к штабу.
— Круглов! — увидя меня, он приостановился и перекинул сверток на другое плечо, видно, тащил издалека, а тяжесть немалая.
— Давайте подсоблю, — отозвался я.
Его голос внезапно подобрел:
— Да тут недалече… Летчики ждут у штаба.
Я все же забрал сверток и сразу понял по габаритам и увесистости, что в нем листовки.