– Это мило. Нет?
– Да, – пробормотала она, думая, что это напомнило ей их совместную ванну. Только они были одетые и сухие.
Томаззо снова помолчал, а потом сказал: – Данте упомянул, что мы умеем читать мысли.
Эбигейл замерла. – Да. Но ты не можешь прочитать мои мысли, верно? – подозрительно спросила она.
– Нет. Я не могу, – заверил он ее, а затем продолжил: – Он также упомянул и о контроле сознания?
Эбигейл попыталась повернуться, чтобы посмотреть на него, но он удержал ее на месте руками и ногами и успокоил ее, просто сказав: – Я не могу контролировать тебя, Эбигейл. Вот почему мы – спутники жизни.
– О, – сказала она, расслабляясь.
Томаззо хмыкнул в ответ на ее капитуляцию и откашлялся. – Так они успокоят твоего друга Джета и вернут его к повседневной жизни. Они будут читать его мысли, контролировать, если это необходимо, и изменять его воспоминания, так что он будет доволен, и прекратит искать тебя и вернется к своей жизни, не беспокоясь о твоем благополучии.
– О, – тихо сказала Эбигейл и попыталась понять, что она чувствует по этому поводу. Она предположила, что это зависит от ... – Как они изменят его воспоминания?
– Скорее всего, они заставят его поверить, что он успешно завершил свой полет в Каракасе и провел последние несколько дней на пляже с тобой, где ты встретила красивого итальянца и рассталась со своим другом, чтобы последовать за мужчиной в Италию.
Эбигейл фыркнула на это предположение. – Он не купится на эту чушь.
– Что? – возмущенно спросил Томаззо.
– Я бы никогда по доброй воле не бросила друга, чтобы таскаться за каким-то случайным парнем, которого встретила на пляже, – заверила она его.
– Ты оставила его и приземлилась на пляже со мной, – быстро заметил он.
– Не по своей воле, – возразила она. – Черт возьми, как ты помнишь, я из кожи вон лезла, пытаясь вырваться.
– Хм-м-м, – пробормотал он, немного раздраженный напоминанием. – Это так.
– Да. – Эбигейл вздохнула. – Им придется придумать что-нибудь получше.
– Si, – пробормотал Томаззо, а затем начал играть с ее волосами и спросил: – Ты не против?
Эбигейл снова замерла, уверенная, что услышала хмурые нотки в его голосе. Она настороженно спросила: – Против чего?
– Отказаться ради меня от дружбы с Джетом? – объяснил он.
Эбигейл так резко дернулась, что Томаззо не успел остановить ее, когда она спрыгнула с шезлонга. Он быстро последовал за ней, но остановился, когда она резко обернулась и подняла руку.
– Почему, – холодно спросила она, – я должна отказаться от дружбы с Джетом, чтобы быть с тобой? Он друг, не более. Семья, на самом деле. Если ты думаешь, что можешь диктовать мне, с кем дружить, а с кем нет, то у нас будут серьезные проблемы, приятель.
– Я не хочу диктовать тебе, с кем дружить, – заверил ее Томаззо.
– Тогда что это за чушь насчет Джета? – немедленно потребовала она.
Поколебавшись, он сказал: – У Мэри есть дети и внуки.
Эбигейл моргнула от кажущейся смены темы, а затем сказала: – Я слышала эту часть разговора.
– Они думают, что она погибла в автокатастрофе на прошлой неделе, – объявил Томаззо.
– Нет, – в ужасе выдохнула Эбигейл. – Она знает об этом? Мы должны сказать ей, чтобы она могла ... почему ты качаешь головой? Конечно, должны.
– Она знает, – сказал он. – Так и должно быть.
– Что? – Она искоса посмотрела на него, а затем ее мозг начал работать над вопросами. «Мэри было шестьдесят два, но она стала бессмертной. Мэри выглядела лет на двадцать пять. Как объяснить такую перемену, не болтая о бессмертных? Эбигейл была совершенно уверена, что болтать об этом нельзя, иначе новости о них будут по всех СМИ».
Выдохнув, она кивнула. – Хорошо, я понимаю, почему Мэри должна позволить своей семье думать, что она мертва, – признала она, прикусила губу и добавила: – Неудивительно, что она плачет. И неудивительно, что Данте чувствует себя виноватым. Она отказалась от них ради него.
– Данте обратил Мэри, чтобы спасти ей жизнь, как я спас тебя, – сказал Томаззо. – Он ни в чем не виноват и так сильно любит ее, но если бы он не вошел в ее жизнь, она бы не потеряла так много. Вот в чем его вина.
– Понимаю, – пробормотала она и подумала, что это тяжело и для Данте, и для Мэри, но они, без сомнения, справятся. – Я понимаю, почему Мэри не может поддерживать отношения со своей семьей. Но мне не шестьдесят два. Я не сильно изменилась с тех пор, как ты меня обратил. Ну, кроме того, что стала худее, – добавила она с кривой усмешкой, оглядывая себя. – Но мы можем свалить это на лихорадку Денге. Я сама подумала, что это и было источником потери веса, когда впервые проснулась.
– Да, мы могли бы это сделать, – согласился он. – Но что будет через десять лет?
– Что ты имеешь в виду? – неуверенно спросила она.
– Твой друг начнет стареть, а ты нет, – заметил Томаззо.
– Верно, – сказала она, нахмурившись.
– Это зависит от тебя, – мягко сказал он. – Но, в конце концов, тебе придется порвать с ним.
Эбигейл понимающе кивнула и опустилась на край ближайшего шезлонга. По правде говоря, не так уж плохо, если придется порвать с Джетом. Они могли бы вернуться к письмам, как делали это последние пару лет. До сих пор... – Круто. Осложнения, да?
– Меньше для тебя, чем для большинства, – сказал он, усаживаясь в кресло позади нее и обнимая ее за талию.
– Да, – пробормотала Эбигейл, думая о Мэри. Откинувшись на его грудь, она криво улыбнулась и сказала: – Впервые не иметь семьи не кажется такой уж плохой вещью.
– У тебя есть семья, – заверил ее Томаззо. – Я. Данте, Мэри и остальные члены моей семьи. Ты станешь Нотте.
Эбигейл села и повернулась, чтобы серьезно посмотреть на него. – Не рановато ли так говорить?
– Не для спутников жизни, – заверил он ее.
– Верно. Спутники жизни. – Эбигейл снова посмотрела вперед, схватила сандалии и встала. – Может, нам лучше пойти дальше?
– Зачем? – спросил Томаззо, но взял свои туфли и тоже встал.
– Потому что тебе еще нужно кое-что мне объяснить, а я подозреваю, что на этом шезлонге мы ничего не добьемся.
– Ах да, – пробормотал он. Переплетя пальцы свободной руки с ее пальцами, он повел ее к воде. – Ты хочешь знать о спутниках жизни?
– Помимо всего прочего, – призналась она. – Сначала я хочу знать, кто такой Люциан. Я так понимаю, у него есть какое-то положение среди вашего вида?
– Наш вид, – мягко поправил его Томаззо, – обладает здесь некоторой властью. У него даже есть ее немного в Европе, хотя бы потому, что члены Европейского Совета уважают его.
– Совет? – спросила Эбигейл.
– Что-то вроде правительства, – объяснил он. – Он образовался много веков назад, когда один из наших сородичей, безумец, начал строить армию из собственного потомства.
– Эй, подожди минутку, – сказала она, останавливая его. – Что ты имеешь в виду сто лет назад? Эта технология не существует более десяти лет.
– Это было в Атлантиде, – заверил он ее.
– Атлантида? – спросила Эбигейл, ее голос был чуть громче писка.
Томаззо кивнул. – Si.
– О боже, так ты говоришь, что Атлантида существовала и имела такую технологию? – осторожно спросила она.
– Si.
Эбигейл раздраженно посмотрела на него. – Перестань говорить «Si». Объясни. Честно говоря, в такие моменты твои коммуникативные навыки…
Поцелуй положил конец ее раздраженной тираде. Эбигейл как раз смягчалась в объятиях, когда Томаззо поднял голову.
– Атлантида была изолированным государством, окруженным с трех сторон водой, а с четвертой стороны горным хребтом между ней и остальным миром, – поучал он, скользя руками по ее бокам.
– О, – сказала она, ее пальцы сжались вокруг ремешков ее позаимствованных сандалий, когда она наклонилась к нему.