«Боже, я – Геркулес в сарафане», – почти истерически подумала Эбигейл, глядя, как он обмяк и упал на пол.
Звон цепей ударил ей в ухо, выводя из оцепенения. Эбигейл взглянула на Мэри и увидела, что женщина пытается повернуться на полу, чтобы видеть Джейка. Спрыгнув с кровати, Эбигейл бросилась к Мэри.
– Нет, – сказала Мэри, когда Эбигейл сунула пистолет в рот, чтобы освободить руки, а затем подняла блондинку на ноги. – Просто уходи. Позови на помощь.
– Я не могу оставить тебя и Джета, – пробормотала Эбигейл, пытаясь найти начало цепи, чтобы начать ее разматывать.
– Не надо! Просто возьми Джет и уходи, – отчаянно настаивала Мэри.
– Нет, я ... – не найдя начала цепи, Эбигейл сунула пистолет обратно в рот и обеими руками ухватилась за цепь. Она сделала глубокий вдох, а затем дернулась, как она сделала с веревкой. Возможно, цепей было много, но звенья были не очень большими. Она не разорвалась, как веревка, но начала отделяться. Сильно укусив дротик во рту, Эбигейл потянула снова, и на этот раз цепь сломалась.
– Черт, Эбигейл, – ошеломленно пробормотала Мэри. – Ты – Геркулес в сарафане.
Услышав свои мысли вслух, Эбигейл удивленно взглянула на Мэри и нервно рассмеялась.
– Я думаю, мы будем хорошими друзьями, Мэри, – сказала она, опуская оба конца цепи.
Эбигейл потянулась за цепью, но остановилась и в изумлении уставилась на то, как все это начало распутываться и падать на пол вокруг Мэри, как плохое вязание. «Очевидно, количество использованной цепи не было чрезмерным но, в конце концов, их похитители действительно должны были попробовать более тяжелую цепь или что-то в этом роде», – подумала Эбигейл, вынимая пистолет изо рта. Она едва успела опустить ее, как Мэри испуганно вскрикнула.
Бросив взгляд на Мэри, Эбигейл заметила, что та смотрит мимо ее плеча, и тут же резко обернулась. Ее глаза расширились, когда она увидела Салли в открытой двери с пистолетом, направленным ей в грудь.
Эбигейл видела, как он спустил курок. Это было немного странно на самом деле и казалось почти медленным движением. Его палец двинулся, нажимая на спусковой крючок, раздался небольшой взрыв, и пистолет подпрыгнул. Как только что-то вылетело из ствола, Салли снова нажал на курок.
Эбигейл знала, что оружие Салли не было дротиком, прежде чем первая пуля попала ей в грудь. К тому времени, как в нее вонзилась третья пуля, она уже подняла пистолет и спускала курок.
Дротик попал Салли в грудь. Мужчина дернулся, посмотрел вниз, а затем упал навзничь, сильно ударившись головой о землю.
– Abs?
Узнав обеспокоенный голос Джета, Эбигейл повернулась к нему. И тут ее пронзила боль. Ощущение замедленного движения, которое она испытывала, закончилось, и боль взревела. Эбигейл потеряла сознание еще до того, как упала на пол.
– Джентльмены.
Томаззо и Данте остановились, услышав тихое рычание Люциана. Оба неохотно оглянулись, когда мужчина приблизился к небольшому склону, по которому они только что поднялись.
– Думайте, – приказал он, подойдя к ним. – Мы не можем просто ворваться туда.
– У них Эбигейл и Мэри, – прорычал Томаззо, стараясь говорить так же тихо, как и Люциан, чтобы его не услышали люди на вилле.
– У них также есть эти проклятые дротики с наркотиками, – возразил Люциан, а затем добавил: – Так что, если ты не хочешь снова оказаться голым в клетке, на этот раз с голыми женщинами в клетках рядом с тобой, я предлагаю придумать план.
Томаззо похолодел при мысли о том, что Эбигейл голая и испуганная в клетке. И тут его поразило, что она, возможно, уже в таком затруднительном положении. Эта возможность почти поставила его на колени. Томаззо поклялся себе, что защитит ее, и уже с треском провалил задание. Осознать это было тяжело.
Эбигейл заслуживала лучшего. Она была... всем. За эти годы Томаззо повстречал много женщин, некоторые ему нравились, некоторые вызывали восхищение, некоторых он находил привлекательными, но Эбигейл была первой женщиной, которая воплощала для него все это. Она была чертовски умна, улавливая вещи, которые другим нужно было бы объяснять. Ее нервная болтовня, когда ей было неудобно, была восхитительна и заставляла его улыбаться. Ее доброта, искренняя забота и преданность другу – качества, которые действительно позволили раскрыть ее и засиять в его сознании.
Томаззо знал, что Эбигейл чувствует себя виноватой из-за того, что недостаточно беспокоилась о Джете во время их злоключений. Женщина явно выражала свои эмоции на лице, и он видел, как несколько раз на нем мелькало чувство вины, когда они обсуждали ее друга. Но ему показалось удивительным, что она вообще думала о мужчине, учитывая все, что с ними происходило в то время.
«И она такая сильная», – с восхищением подумал Томаззо. Другая женщина на ее месте могла бы плюхнуться на берег и ждать либо спасения, либо того, чтобы он пошел за помощью. Иначе она бы плакала и стонала или впала бы в истерику. Но не его Эбигейл. Она оставалась сильной, готовой спасти себя и даже его, когда он был ранен. Она также оставалась жизнерадостной все это время, обычно улыбаясь, часто находя, над чем посмеяться, но также готовая сделать то, что нужно.
В его глазах Эбигейл была самой великолепной женщиной, которую он когда-либо встречал. Томаззо знал, что она не поверила, что он видел ее такой до поворота, но это так и он до сих пор видит ее такой. Женщина была редким драгоценным камнем, и он потерял ее, как беспечный ребенок, потерявший игрушку.
– Ты же не думаешь, что это ловушка, которую они устроили? – внезапно спросил Джастин, привлекая внимание Томаззо к делу. – Может быть, они ждут нас прямо сейчас.
«Сначала никто не откликнулся», – подумал Томаззо, потому что, как и он сам, они подумали, что это вполне может быть ловушкой. Возможно, Джейк и Салли знали о камерах и ожидали, что они посмотрят на них, а потом пойдут по следу сюда, к вилле. Возможно, эти двое сейчас внутри, наблюдают за ними из-за занавесок и ждут, когда они приблизятся, чтобы выстрелить в них дротиками.
Не успел Томаззо подумать об этом, как с виллы раздалось несколько выстрелов. Он был не единственным, кто вздрогнул и пригнулся, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, откуда стреляли. Но Томаззо первым сообразил, что звуки исходят от настоящего пистолета, а не от дротика. Он также отметил, что они были слегка приглушены, как будто они пришли изнутри, а не из открытого окна.
Выругавшись, Томаззо повернулся на каблуках и бросился к вилле. Он знал, что она вряд ли умрет от огнестрельного ранения, но она может быть ранена, и Джет может умереть. Томаззо не сомневался, что Эбигейл каким-то образом обвинит себя в смерти Джета, если это произойдет.
Раздвижные двери в то, что должно было быть гостиной-столовой на их собственной вилле, были открыты, заметил Томаззо, перепрыгивая через высокие кусты с цветами и приземляясь на террасе. Набирая скорость, он направился к ним и бросился внутрь, чтобы увидеть, что эта вилла была такой же, как их собственная, и он действительно был в гостиной-столовой, которая копировала их комнату. Его взгляд метнулся по комнате и, заметив ноги, торчащие из двери, которая должна была вести в хозяйскую спальню, Томаззо направился туда как раз в тот момент, когда Данте ворвался в дверь позади него. По размерам ног Томаззо понял, что они не принадлежат ни Эбигейл, ни Мэри, поэтому, подойдя к двери, он с облегчением увидел, что ноги принадлежат Салли.
Тем не менее, этот факт поразил его, и Томаззо на мгновение остановился, чтобы посмотреть на человека, прежде чем звук гремящих цепей привлек его внимание в комнату.
Мэри, как он заметил, стояла, окруженная цепями, и изо всех сил пыталась снять с рук еще одну цепь, с тревогой глядя в пол. Только тогда Томаззо увидел Эбигейл и Джета. Мужчина был связан, как свинья, и извивался, как червяк, пытаясь пробраться к Эбигейл, которая лежала в нескольких футах от него.
– Данте! – воскликнула Мэри с облегчением, и звука ее голоса было достаточно, чтобы вывести Томаззо из шока. Он двинулся вперед как раз вовремя, чтобы не быть растоптанным своим близнецом, когда Данте бросился к своей спутнице жизни.