– Кто такой Джетро?
Эбигейл моргнула, услышав, что ее прервали. – Он – мой друг, – просто ответила она, бросив взгляд на дверь кабины и внезапно испугавшись, что их могут услышать. Она не могла слышать голоса спереди, поэтому надеялась, что это означало, что и их не было слышно и оттуда.
– Бойфренд? – спросил он, снова привлекая ее внимание.
– Черт возьми, нет, – ответила она, удивление сделало ее ответ более выразительным. Наморщив нос, она добавила: – Тьфу. Он был моим лучшим другом с детства. Он мне как брат. Я никогда не могла думать о нем так. Было бы…
– Ты с похитителями?
Брови Эбигейл поднялись от болезненного звука вопроса. Выражение его лица соответствовало этому. Он был явно расстроен тем, что она могла быть с людьми, которые посадили его в эту клетку, но она не могла винить его. Должно быть, он в ярости, что оказался в такой ситуации. Ей повезло, что он не задушил ее.
– Нет, – быстро заверила она его. – Я спасаю тебя.
Когда одна бровь с сомнением приподнялась на его лбу, Эбигейл нахмурилась. – Ну, я же вынула капельницу, не так ли? По крайней мере, я работала над этим, – добавила она с гримасой. – Я надеялась снять клейкую ленту до того, как ты проснешься, чтобы тебе не пришлось страдать…
Слова замерли у нее в горле, когда он внезапно наклонился и одним быстрым рывком сорвал остатки клейкой ленты. Как она и боялась, он забрал с собой большую часть волос на руке. Ей показалось, что он снял с руки слой кожи шириной в шесть дюймов, и она поморщилась, заметив, что остались красные следы. Однако он не подал виду, что это причиняет ему боль. Он просто с отвращением отбросил ленту и выпрямился.
Это действие полностью показало его. Не только его широкую красивую грудь, но и пах, заметила Эбигейл, а затем, осознав, что смотрит на его фамильные драгоценности, как рыба на воду, заставила себя снова посмотреть ему в лицо и отвлеклась на это. Он был красивым мужчиной. Нос у него был прямой и острый, скулы высокие, рот полный и слишком чувственный для мужчины, а глаза темно-черные, с маленькими серебряными искорками, которые, казалось, светились в луче фонарика. Сейчас у него была пятичасовая тень, а Эбигейл не очень любила волосы на лице, но даже это не делало незнакомого мужчину менее привлекательным.
По правде говоря, Эбигейл никогда не видела такого красивого мужчину, даже в кино или журналах. Хорошенькая блондинка-барменша из загородного бара, где она познакомилась с Джетом, наверняка затоптала бы ее, чтобы добраться до этого парня. Она была рада, что они не в баре.
– Где мы?
Эбигейл смотрела, как шевелятся его губы, когда он задавал вопрос, и испытывала безумное желание облизать их. «Черт побери, он такой красивый», – подумала она со вздохом. И она слишком долго сидела взаперти, присматривая за матерью, если одно его присутствие вызывало у нее желание наброситься на этого парня.
– Думаю, где-то за океаном, – сказала она, наконец. – Мы были в воздухе только около ... – Эбигейл остановилась, чтобы взглянуть на часы, и с удивлением увидела, сколько времени прошло. Они пробыли в воздухе почти два часа. Неужели она так медленно работала над его рукой? «Господи», – подумала она, но вслух произнесла: – Мы должны быть уже за пределами Штатов и за океаном. Возможно, где-то над или около Гаваны или Канкуна, в зависимости от схемы полета самолета, – добавила она.
Он не ахнул от удивления и не спросил, откуда ей это известно, но она все равно объяснила. – Полет из Сан-Антонио в Каракас занимает около пяти часов. Каймановы острова находятся примерно на полпути, и я уверена, что и Гавана, и Канкун будут примерно за полчаса до этого. Я всегда была очень хороша в географии, – добавила она, просто потому, что его пристальный взгляд снова заставил ее нервничать, а Эбигейл болтала, когда нервничала. Вот почему она продолжала говорить.
– Большинство детей в моем классе ненавидели географию, но я всегда хотела путешествовать, поэтому я изучала карты, атласы и прочее, запоминая, где находятся места.
Он вообще не двигался. Эбигейл начала беспокоиться, что наркотик причинил ему какой-то вред, но продолжала болтать. – Моя мама тоже всегда хотела путешествовать. Она хотела поехать на один из курортов Сент-Люсии или Каймановых островов. Я обещала ей, что мы поедем, как только она поправится. Чтобы поддержать ее дух, пока она проходила химиотерапию, мы обычно исследовали эти места и искали такие вещи, как продолжительность полетов, чтобы добраться туда, какая дикая природа была, что можно было увидеть и так далее ...
«По-прежнему ничего. Он вообще дышит?» – спросила она себя с некоторым беспокойством.
– Как тебя зовут? – резко спросила она. Это был хороший способ убедиться, что он все еще жив и дышит, а не просто лежит в углу и смотрит на нее мертвыми глазами. Кроме того, она просто не могла продолжать думать о нем как о парне или незнакомце, и она хотела знать, как его зовут. Она предполагала, что это будет что-то сексуальное, как…
– Томаззо Нотте.
«Да, это сексуально», – решила Эбигейл. По крайней мере, так как он это сказал. «Какое облегчение, что он все еще жив», – подумала она и на мгновение задумалась. Она заметила, что у него и раньше был легкий акцент, но теперь решила, что поняла его, и спросила: – Итальянец?
Томаззо кивнул, но не стал вдаваться в подробности. Он явно был не из разговорчивых мужчин. И ей хотелось, чтобы он перестал так на нее смотреть. Она думала, что он не сводил глаз с ее лица с тех пор, как очнулся. Эбигейл полагала, что смотреть было не на что, но то, как он смотрел на нее, заставляло ее чувствовать себя немного неловко. Он смотрел на нее так, словно пытался пронзить ее голову взглядом.
«Может, он плохо ее видит при таком освещении», – внезапно подумала она и, взглянув вниз, заметила, что луч фонарика направлен прямо на него, а не освещает ее. Вероятно, она была темной тенью в темноте вокруг них.
Эта мысль немного успокоила Эбигейл, и она уже начала расслабляться, когда он внезапно объявил: – Я голоден.
Не столько слова, сколько его пристальный взгляд заставляли ее волноваться, когда он говорил это. У нее создалось отчетливое впечатление, что он рассматривает ее для своей следующей трапезы. Сказав себе, что это глупо, Эбигейл заставила себя улыбнуться и быстро выскользнула из клетки, сказав: – Я сейчас принесу.
На этот раз она почувствовала облегчение, когда он не пошевелился и не заговорил. Выпрямившись за пределами клетки, Эбигейл поспешила туда, где оставила рюкзак. Она не взяла с собой фонарик, но поскольку он был направлен в этом же направлении, без труда разглядела его и быстро опустилась на колени, чтобы поднять рюкзак. Она выпрямилась, держа его в руке, и, оказавшись вне света, начала вслепую рыться в нем в поисках обещанной плитки шоколада. Ее рука уже нащупала плитку, когда она почувствовала жар вдоль спины и теплое дыхание, шевелящее ее волосы.
Эбигейл не нужно было смотреть, чтобы понять, что мужчина был прямо за ней. Она чувствовала это по мурашкам, которые внезапно поднялись от затылка до лодыжек.
– Это «Oh Henry bar», – нервно пробормотала она, – я люблю орехи. – Ее слова замерли на писке, когда его руки обхватили ее сзади, скрестились на талии и прижали к себе. Теперь тепло его тела, казалось, вливалось в нее и согревало везде, где они соприкасались: спину, ягодицы, ноги.
– Я ... – она не успела договорить, как он поднял руку, взял ее за подбородок и повернул к себе, чтобы поцеловать.
Глаза Эбигейл недоверчиво расширились, когда его рот накрыл ее рот. Такого просто не могло случиться. Большие, работящие, голые мужчины просто так ее не целовали. «И, черт возьми, он хорошо целуется», – подумала она и почувствовала, как ее веки начали закрываться, когда ее тело ответило на ласку.
Осознав, что делает, Эбигейл заставила себя открыть глаза и попыталась побороть возбуждение, которое он пробуждал в ней, но его руки двигались, скользя к ее груди, накрывая ее через одежду.