Товарищ Басов ждёт результатов собеседования. Он-то уверен, что Москвина уже уволили. После разговоров с начальником отдела редко кому удавалось остаться на службе. Уволенный из органов сотрудник лишался всего, даже будущего. Его не брали на работу после увольнения. Нигде. Даже дворником. Человек автоматически становился изгоем. Его вычёркивали из социальных списков. Сергей представил сумрачное лицо напарника по кабинету и решил выйти на воздух. Там можно отдышаться и успокоиться. Товарищ Басов подождёт. Густой дым щекотал ноздри и кружил голову. Сергей наугад нашёл дорогу к выходу. Самое страшное, что уволиться по личной инициативе нельзя. Органы не отпустят. Система крепко держит своих заложников. Она сама решает, кого и когда уволить, а кому остаться.
– Э-э-э, стой, это ты, Серёга? – донеслось из дежурной комнаты. Разогнав облако дыма, Москвин заглянул в окошечко. Дежурный сидел за столом и заполнял журнал. Перед ним стояла полная пепельница с окурками.
– Ты Москвин? Москвин, – спросил и сам себе ответил дежурный. – Я отмечаю прибывших и убывших сотрудников. Ты уже уходишь?
Сергей делано улыбнулся. Дежурный хотел разузнать, чем закончилась беседа с Петровым. Другого повода задать вопрос у него не было.
– Я хочу подышать свежим воздухом, скоро вернусь.
Они смотрели друг на друга и не понимали, почему всё так складывается. Дежурный видел своё предназначение в покорном исполнении воли начальства, а Сергей метался между двух огней. С одной стороны, он принимал службу такой, какая она есть, а с другой – его разрывало на части от суровой реальности. Вместо погонь и перестрелок он вынужден был проводить дни в одном помещении с неприятным ему человеком. Мало того что он безуспешно пытался приспособиться к Басову, так ещё и должен выполнять его глупые поручения, от которых выворачивает внутренности.
– А я Саша Москалёв. Работаю здесь уже пять лет. Дай пять!
Сергей протянул руку через окошечко. Они крепко сжали ладони друг друга, пытаясь проверить один другого на выносливость. Москалёв сдался первым. Саша отпустил руку Сергея и взмахнул рукой.
– Силён! Заходи, гостем будешь. – Саша подвинул стул. – Садись! У меня дежурство закончилось, а никто менять не хочет. По графику сегодня дежурит Вова Беспалов, но он заболел. Вот сижу, отдуваюсь за всех.
– Давай я тебя сменю! – обрадовался Москвин. Хоть один день он не увидит Басова. Нельзя упустить такую возможность. – Ты иди домой, а я подежурю.
Москалёв даже затрясся от негодования, услышав предложение Москвина. Это был самый плохой вариант. Хуже не придумаешь.
– Как у тебя всё просто! Ты не можешь дежурить в отделе потому, что не знаешь, что делать в ситуации чрезвычайного происшествия, и не сможешь предпринять ни одного законного действия. Ты пока вне закона.
– Почему?
Сергей удивлённо смотрел на Москалёва. Перед приёмом в органы его тщательно проверили, включая лояльность. Москвин всегда был патриотом своей страны. Неужели в отделе царит атмосфера всеобщего недоверия? Здесь собрались странные люди. Если не сказать больше. В отделе нет ни одного нормального человека. Кругом одни психи.
– Потому! Ты ещё стажёр. Ты не знаешь оперативной обстановки. Ещё не умеешь применять оружие. Пользоваться – да, умеешь, без этого тебя не приняли бы на работу. А вот правильно применить не сможешь. Ты же не сможешь выстрелить в человека? Не в мишень, а в человека? Нет, не сможешь! Пока тебе этого не дано. И вообще, Серёга, ты странный парень! Ведёшь себя как расшифрованный шпион. – Понемногу запал у Саши погас. Его голос утих, глаза погасли, став обычными. Саша поморгал, прищурился и принял нормальный вид. Сергей состроил подобие улыбки, но у него ничего не получилось. Вышло как-то криво и нелепо. Он стиснул зубы и нахмурился. Москалёв, заметив попытки Сергея улыбнуться, громко фыркнул.
– Да ты не злись, не злись на меня! Я ведь правду говорю. Я всем говорю правду в глаза!
Москвин засмеялся, и он смеялся от души, искренне, забыв, что только что хмурился. Москалёв с удивлением посмотрел на него.
– Тебя ещё не били? – спросил Москвин, загоняя улыбку глубоко внутрь. Нельзя обижать Сашу. Он был единственным человеком в отделе, который заговорил первым. Может, он заставил себя заговорить, несмотря на общий настрой в коллективе.
– Нет, не били, – сердито буркнул Москалёв и покраснел, – но пытались. А я дал сдачи. За мной не заржавеет. А тебя, что, ещё не уволили? А ведь хотели! Говорили, что ты абсолютно бесполезный элемент.