— Это неважно, господин майор. Но можете мне поверить, я уже спокойно отношусь к этому делу — к гибели Петера. Я за свою жизнь пережила столько, что временами мне кажется, что я сижу где-то наверху и взираю оттуда с высоты на жизнь. А вот дочку свою я еще надеюсь спасти. Она до сих пор во власти Шагоди. Она как та глупая бабочка, что летит на огонь лампы, который сожжет ей крылья. Поговорите хоть вы с ней. У вас здравый ум. Вы реально смотрите на жизнь. Вестибулярный аппарат у вас в порядке.
— А откуда вам это известно?
— Из записок мужа.
Я распрощался с хозяйкой, дал Элемеру полсотни на вино и сел в машину.
— Вам нужно менять тормоза, товарищ майор. Не забудьте об этом.
— Спасибо, дружище.
— Я тоже когда-то служил в авиации. Так что можете на меня рассчитывать.
— Еще раз спасибо тебе, Элемер.
— Всего вам хорошего, товарищ майор. Пока!
Захлопнув дверцу, я двинулся в путь.
Я никак не мог согласиться с предположением, что никакой загадки в Петиной гибели нет и что убил его Шагоди. Кто-то у кого-то отнял самое дорогое, после чего пострадавший начинает мучиться и страдать, а потом даже гибнет. Под статью уголовного кодекса такое преступление не подведешь, однако убита душа человека, и это повело, за собой физическую смерть. Однако я с детских лет рос вместе с Шагоди и Петей. Я знаю Шагоди и готов ради него отдать на отсечение руку. Хорошо знаю и Петю.
Но знаю ли? Вот в чем вопрос. Мы вместе жили в казарме, вместе учились в офицерском училище. Более неразлучной тройки не было.
И все-таки вдова Пулаи говорит, что Шагоди регулярно ходил к ним, хотел даже жениться на Кате, но ведь я-то об этом ничего не знал. Да и сам Шагоди никогда ничего не говорил мне об этом.
Если это было правдой, то он и не мог говорить об этом, так как хорошо знал намерения Пети относительно Кати, а они были серьезными. Никто из нас не имел права ухаживать за девушкой друга. Но и вдове Пулаи, кажется, нет никакого смысла обманывать меня? А если Шагоди…
Правда, когда мы были в провинции, Шагоди оставался в Будапеште и мог свободно встречаться с Катей. Да и к Пулаи мог свободно ходить. Почему бы ученику не ходить к своему преподавателю… Но если он ходил к Пулаи только из-за Кати, тогда он просто отбил ее у Пети самым подлым образом.
Петя не умел подходить к женщинам. Шагоди же — суперинтеллигент. Разумеется, Петя не мог тягаться с Шагоди в своих ухаживаниях за Катей.
В свое время все мы ухаживали за девушками, но не было такого случая, когда кто-нибудь из нас ухаживал за девушкой друга. Так почему же нужно верить жене Пулаи?
После выпуска из офицерского училища Шагоди сразу же женился на Маргит, дочери подполковника-танкиста. Вот уже сколько лет, как они живут вместе. После того как мы с Шагоди обзавелись семьями, мы перестали говорить о женщинах.
Я резко затормозил: прямо передо мной остановилась огромная машина.
«Нужно повнимательнее следить за дорогой, а то так и до аварии недолго», — подумал я.
Я обогнал болгарскую машину. Шоссе снова было пустым. Мысли мои постепенно вернулись к разговору с женой Пулаи. Мне казалось, что я отчетливо вижу ее лицо в темных очках.
Она что-то говорила о тарелке с отбитым краем, которая после этого уже не тарелка. А ведь нечто подобное говорил мне и Петя перед смертью. Только вместо тарелки у него была луна. Интересно, откуда знает это выражение вдова Пулаи?.. Говорила, что иногда ей кажется, что она сидит где-то на высоте и смотрит оттуда на жизнь внизу.
Но знали ли мы Петю? В последний раз, когда Шагоди с женой сидел у нас, возник спор о конфликте между фантазией и действительностью. Можно сказать, что Моравец тяготел к романтике… Как-то и Марта говорила, что для Пети жена была больше чем просто женщиной… Я сильно устал в тот день, и мысли в голове как-то перепутались.
Машина затряслась мелкой дрожью. Я посмотрел на спидометр: стрелка показывала сто двадцать. Я сбросил газ.
«Черт бы меня побрал! Нужно ехать поосторожнее», — подумал я.
Да, если Моравец был романтической натурой, то Шагоди являлся сторонником реализма, холодной рассудочности и безжалостного здравого смысла. И в то же время, стоило товарищу попасть в беду, как он был готов помочь ему…
А что, если он делает это не от души, не от чистого сердца, а только потому, что так должны поступать джентльмены. Петя же всегда руководствовался сердцем, душой.
И вдруг в голову мне пришла одна мысль. Я съехал на обочину дороги и остановился. Мне нужно было собраться с мыслями.
А почему Петя лечился у Каллаи? У того самого Каллаи, который пошел учиться в медицинский, после того как его не приняли в авиационное училище. А ведь вдова Пулаи говорила мне об этом.