— Хорошо. Завтра принесу два пистолета.
— А ты, Михай, достань им документы. Ну, например, справки, что они работают на военном заводе.
— Постараюсь!
— Нужно торопиться, а то послезавтра мы хотим провести одну акцию.
Михай Надь встал, надел свое поношенное пальто. Вытащив из кармана большой револьвер, осмотрел его и, сняв с предохранителя, снова сунул в карман.
— Я спешу, — сказал он. — Завтра вечером принесу вам документы. Если не приду — не ждите. Значит, что-нибудь случилось.
— Кто этот парень? — спросил Лаци у Арпи, когда Надь ушел.
— Рабочий. Мы вместе с ним работали на заводе. В одном цеху были: он — электромонтером, я — техником. Он был страшным болтуном и выдавал себя за сочувствующего фашистам. Мне хотелось избавиться от него. Но я не мог ни к чему придраться, потому что работал он хорошо. Я стал следить за ним. В мои обязанности входило проверять пулеметы, которые потом устанавливали на самолетах. Один раз совсем случайно я обнаружил, что он вмонтировал в систему кабель, рассчитанный на более низкое напряжение. По цвету и по сечению он был нормальный, но при работе быстро перегорал. Я очень обрадовался.
«Теперь-то я с этим жуликом рассчитаюсь, больше он не будет отравлять здесь атмосферу!» — решил я. Мне это было на руку. Я тогда регулярно носил на завод листовки, и мне нужно было как-то отвести от себя подозрение. Я сразу же побежал в контору цеха позвать инженера, но на полпути остановился.
«А вдруг кабели поменяли на складе наши же товарищи?»
Я никому не сказал ни слова, но стал следить за этим типом. И в последующие дни он все время монтировал один и тот же кабель. Узнал, что у нас на складе такого кабеля не было. Значит, он его приносил со стороны. В воздухе, когда пилоты начинают стрельбу из пулеметов, кабель перегорает, и «мессеры» остаются беззащитными. Но дело не только в пулеметах: когда кабель перегорает, в электросети самолета происходит замыкание, а к чему это ведет в полете, и говорить не надо.
Придумано все это было по-умному. Теперь-то я догадался, с кем имею дело.
Однажды вечером после работы я подождал Михая у проходной.
— Пойдем выпьем по кружке пива, — предложил я ему. Он согласился.
Зашли в корчму. Надь с удивлением смотрел на меня.
— Хочу вас попросить, коллега, дайте мне рекомендацию в нилашистскую партию, — сказал я ему.
— А зачем вам туда вступать? — удивился он.
— Я думаю, там вам дают кабель, который вы монтируете…
С тех пор мы работаем вместе. Договорились, что никто об этом не узнает.
«Теперь он вон какой храбрый, — подумал Лаци. — Пистолет в кармане носит со снятым предохранителем…»
— У Михая есть документы, выданные ему нилашистами. Он и нам достал неплохие справки. Надь считает, что настало время вступить в борьбу. Достанем документы, оружие — и на улицу. Нас теперь уже шестеро, и кое-какая база у нас есть. Дверь из комнаты горничной ведет во двор, а затем в сад, откуда можно попасть на улицу Погоди. Все это значит, что мы можем свободно входить в дом, нас даже дворник не увидит.
— Послушай, не люблю я громких слов. Но все же скажу, что теперь, кажется, сбудутся мои чудесные сны, мои мечты…
Йене тем временем разговаривал с Йошкой и Каради.
Йошка, младший из братьев Шомошей, был менее выдержанным, чем его старший брат Арпи, который руководил не только братом, но и всей группой. Оба работали на одном заводе: Йошка — чертежником, Арпи — техником. Их отец, дядюшка Шомош, старый металлист, был очень привязан к своим чадам и разделял их взгляды.
Унтер-офицера Лаци не знал.
— Ну что тебе о нем сказать? — Арпи скрутил себе новую цигарку. — Он сын крестьянина, у него ясная голова и трезвый ум. Работает шофером, возит своего полковника.
— Почему он не женится на этой девушке? — спросил Лаци.
— Ждут, пока кончится война, да и начальство его возражает против женитьбы в такое время.
Арпи замолчал. Снял очки и, внимательно осмотрев их, заботливо протер белым носовым платком.
— Собственно говоря, и у нас так обстоят дела с Клари и Марчи, — сказал он тихо. — Не знаю, насколько ты успел узнать их там, на хуторе, но они очень славные девушки. Обняв Лаци, он продолжал: — Жаль, дружище, что они застряли в своем Сигетчепе. Я даже не знаю, что с Клари. Там теперь фронт.
Ночью Лаци спал беспокойно.
Утром все позавтракали и стали расходиться кто куда. Каради явно нервничал: боялся опоздать к своему полковнику, который любил пунктуальность.
Арпи вышел за газетами. В кармане у него лежал членский билет нилашистской партии, и, следовательно, он мог свободно ходить по городу. Прежде чем уйти, он показал билет Лаци. Тот не без зависти рассматривал зеленый кусок картона с фотографией. Надпись на венгерском и немецком языках свидетельствовала о том, что предъявитель сего билета является членом особого отряда нилашистской партии. Местные власти должны оказывать ему всяческое содействие.