И действительно, через два дня в условленное время Тевиш перешел линию фронта и оказался на «ничейной» земле. Последние несколько сот метров он прополз по-пластунски. Несмотря на маленький рост, Тевиш был очень сильным и полз быстро. Это был опытный и закаленный товарищ, побывавший не в одной тюрьме. Мужества ему не занимать, однако и для него переход линии фронта, да еще дважды, был делом нелегким.
Но все обошлось благополучно, и через несколько минут Тевиш увидел в условленном месте у березы знакомый силуэт унтер-офицера Бодолаи.
— Бодолаи?
— Я.
Тевиш встал. Однако не успел он и слова сказать, как оказался крепко связанным жандармами.
Позже выяснилось, что один из солдат Бодолаи рассказал о готовящейся операции лейтенанту Гулачи, который и сам давно заметил, что его унтер не очень-то хорошо настроен по отношению к немцам. Лейтенант взял Бодолаи на подозрение, приказав одному из своих унтеров не спускать с него глаз. Унтер, на удивление злобный и завистливый, бывший крестьянин, во сне и наяву мечтал об ордене и повышении по службе. Ради этого он не пощадил бы даже своих родителей, если бы они были замешаны в чем-нибудь противозаконном. Когда Тевиш шел к русским, этот унтер как раз подстраховывал его переход через линию фронта.
Унтер-офицер Бодолаи был порядочным человеком, с чувством собственного достоинства. Ни к званиям, ни к орденам он не рвался. Будучи на фронте, он не раз видел жестокость гитлеровцев, видел, как гитлеровцы грабили мирное венгерское население. Постепенно в нем проснулось чувство ответственности за судьбу родины, и он решил помочь венгерским коммунистам. Ненависть к фашистам и нилашистам росла в нем день ото дня, и скоро он уже не мог скрывать ее от других.
Жандармы после доноса командира батареи сразу же арестовали его и начали избивать.
Когда же лейтенант Гулачи поинтересовался, как у них идут дела, один из жандармов ответил:
— Не беспокойтесь, мы его как следует проучили…
Сначала у Бодолаи ничего не спрашивали. Сразу же начали избивать его. Избивали долго и бесчеловечно, как это умеют делать полевые жандармы.
После «соответствующей подготовки», так на жандармском лексиконе назывались пытки, Бодолаи повели на допрос. Допрашивал его жандармский унтер-офицер. Бодолаи еле стоял на ногах и с трудом ворочал языком.
— Кто твои сообщники?
— Я… один…
— Ну в таком случае поддайте ему еще, да смотрите не убейте совсем! — приказал жандармский унтер.
И на артиллериста обрушился град ударов. Когда Бодолаи снова предстал перед жандармским унтером, он уже не был похож на человека.
— Ситаш… — простонал артиллерист, — глотая кровь, которая все время заливала ему рот. — Улица Сабадка… семнадцать…
Арестовали Ситаша. Его тоже били, пытали, но он молчал. А время между тем шло к вечеру. На рассвете следующего дня Тевиш должен был вернуться от русских. Чтобы окончательно сломить Ситаша, жандармы арестовали его жену. Стали пытать ее, грудь жгли огнем. Женщина не выдержала издевательств и рассказала все, что знала.
В тот же день утром тетушка Ач стояла в очереди за хлебом и услышала, как соседка Ситашей рассказывала об аресте соседей.
— …Забрали не только мужа, но и жену… — рассказывала словоохотливая старушка.
— Это кого же забрали?
— Ситашей.
— Это какого же Ситаша?
— Да Деже, сына каменщика Ситаша.
Тетушка Ач сразу же поделилась этой новостью с мужем. Ее рассказ случайно услышала Магда.
Магда помчалась как угорелая к Колару. Тот сразу же оповестил всех членов своей группы, приказав им скрыться кто куда может. Сама Магда побежала в убежище Хамоша, в развалины дома на площади Петефи. В подвале никого не оказалось.
Магда похолодела от мысли, что всех арестовала полиция.
Девушка снова бросилась к Колару, которому уже удалось узнать, что Ситаш арестован. Узнать, что же сталось с Тевишем, не удалось.
Ситаш до последней минуты надеялся, что ребятам из группы Хамоша удастся освободить его. Надеялся он и на то, что, возможно, советские войска перейдут в наступление и освободят его.
Фантазия у него была богатая, и он размечтался. Кончится война, и он с семьей поедет куда-нибудь на юг. Сядет на огромный белый пароход и поплывет по синему морю. Увидит берег с зелеными пальмами. На песчаный пляж будут набегать волны. Он будет купаться в теплой воде или лежать в шезлонге на террасе, потягивая лимонад со льдом. Вот когда у него будет время вдоволь наговориться с сыном, которому он и расскажет, как его отца и мать пытали жандармы.