— Знаешь, я решил в партию не вступать, хотя прекрасно понимаю, что это единственная порядочная организация у нас в стране. И не вступлю только потому, что хочу сохранить независимость своего духа, — объяснил Йене Лаци, сидя у него в новой квартире.
— Одним словом, ты решил укрепить нашу партию, — съязвил Лаци.
— Как так?..
— А вот так. Ленин в свое время писал, что партия только укрепляется, когда очищается от неустойчивых оппортунистических элементов…
— Брось, не ерунди, а то Йене поймет тебя не так… — перебила Магда мужа.
На следующий день друзья пошли в Пешт посмотреть, что делается в городе. Прошли по Бульварному кольцу. Затем свернули к набережной Дуная.
— А чем сейчас занимается дядюшка Шомош? — поинтересовался Лаци.
— Дядюшка Шомош… поехал в провинцию. Назначен секретарем райкома. Делит сейчас землю между крестьянами…
Это сообщение произвело на Лаци большое впечатление. Старик, недавно потерявший двух взрослых сыновей, нашел в себе силы пойти на ответственную партийную работу.
— Ну вот видишь, какая же ты дрянь, Йене, вместе с независимостью собственного духа. Дядюшка Шомош вон чем занимается, а ты… — спокойно и тихо сказал Лаци товарищу.
Друзья прошли почти до самого моста Эржебет. С перекрестка улицы Кидьо советские артиллеристы обстреливали королевский дворец, стоявший на горе за Дунаем. Мост Эржебет был взорван и из свинцовых волн реки торчали его опоры.
Друзья остановились перед книжным магазином, из которого то и дело выходили люди с книжками. Лаци и Йене тоже вошли в магазин. Повсюду валялись книги. Каких книг тут только не было! Выбрав себе по книге, друзья вышли, утешая себя тем, что это не грабеж.
Прошло несколько дней, и Йене вдруг решил вступить в партию: то ли на него подействовал разговор Лаци о Шомоше, то ли юноша сам дошел до этого.
Несколько дней спустя Лаци и Йене вместе пошли на партийное собрание.
— Ты хорошо подготовился к выступлению? — спросил друга Лаци.
— Кое-какие заметки у меня есть, но я, пожалуй, буду, говорить без бумажки. Так доходчивее…
Сам Лаци готовился тщательно. Все свое выступление он написал полностью, но его смущало, что слушать его будет много народу.
Лаци сидел в президиуме за столом, покрытым красным сукном, и страшно волновался.
— Дорогие товарищи, — сказал секретарь, открывая собрание, — сейчас с докладом выступит товарищ Мартин.
Лаци встал и начал говорить. Волновался ужасно. Но постепенно взял себя в руки, и речь его обрела силу и убежденность. Свое выступление Лаци закончил под дружные аплодисменты собравшихся.
На следующее утро Лаци пошел на работу. Поскольку в городе уже налаживался порядок, советское командование кое-какие функции передало местным властям. Так, подполковник Гладков договорился с бургомистром города, что впредь распределение на работы гражданского населения будут производить местные власти.
Большую группу граждан в тот день направили по распоряжению бургомистра в госпиталь, расположенный на улице Кельчеи.
Во дворе госпиталя стояло несколько машин с красным крестом, на конных повозках привезли продовольствие для раненых. Распоряжался разгрузкой старший лейтенант. По двору без дела слонялись несколько человек.
Лаци подошел к старшему лейтенанту и с помощью переводчика сказал ему:
— Я венгерский коммунист и прошу вас дать мне работу, которую неохотно выполняют другие.
Русский офицер смерил юношу строгим взглядом. Тогда Лаци достал из кармана свой партбилет в красной обложке со звездой и показал старшему лейтенанту, чтобы тот не сомневался.
Офицер что-то сказал по-русски.
— Он сказал, — перевел переводчик, — что до сих пор ему такую книжицу показывали только тогда, когда хотели увильнуть от трудной работы.
Русский сержант провел Лаци в палаты, из которых на носилках нужно было переносить раненых в операционную. По коридору расхаживали раненые. Были здесь и такие, у кого не было одной руки или ноги. Лаци невольно вспомнил тех веселых, здоровых молодых гвардейцев-казаков в шапках-кубанках с красным верхом и сапогах гармошкой, которые первыми ворвались в город. Казаки, опьяненные победой, стреляли в воздух из автоматов, а жители угощали их вином.
За Дунаем, вокруг озера Балатон, еще шли тяжелые кровопролитные бои. Когда же кончится эта проклятая война… Сколько здоровых красивых мужчин она сделала калеками… Сколько людей погибло…