Муравьев проверил приборы. Несомненно, охотник за его душой прибыл. Но где он? Стрелка, как он ни постукивал по радару, равнодушно молчала. Ну, ладно, я тебя не вижу, но и ты меня не найдешь. Так решил бывший профессор лаборатории Времени, совершенствуя антирадар. Конечно, Муравьев понимал: его уже засекли, знают кто он в этом мире, а найти любимого колдуна Атаульфа проще некуда. Но, что-либо решив, настоящий ученый всегда доводит до конца. И когда радар на него тоже перестал реагировать, придворный колдун отложил новый прибор. Но удовлетворение не пришло. Что-то в нем свербело, не давало уснуть.
«Кольцо!!!» — внезапно прорвалось в полудрему озарение.
Память колдуна явственно рисовала такое же кольцо на пробитом ядром сотруднике Острожского. И такое же украшение на уже ожившем госте из будущего, когда он, Муравьев, еще был русским генералом. И еще собака. Собака рядом с недоумком возле палатки Атаульфа. Копия такого же рыжего пса искусала мне ногу. Да нет, не копия, а именно тот же пес. Уж кого, но эту зубастую тварь он запомнил на всю жизнь.
«Но почему пришелец не выдернул меня из Времени? Ведь я прошел рядом с ним, в зоне действия кольца. Что-то у него не склеилось?! У него разрядился Аккумулятор! Несомненно, это единственное объяснение пассивности охотника. Значит, он сам беззащитен, теперь посмотрим кто охотник, а кто дичь! Поднять тревогу?! Но Аларих за самоуправство любого сотрет в порошок, даже его племяннику, Атаульфу не поздоровилось бы. Ничего, как-нибудь оправдаюсь».
— Тревога!!! — орал в ночь колдун, выискивая врага мощным лучом переносного прожектора, водя им вдоль улицы между палаток.
— Ищите рыжего пса и его хозяина! — кричал выбежавшим из палаток воинам. — Хватайте любого незнакомца. Он отравил Алариха.
«Заодно есть на кого списать будущую неожиданную смерть здоровяка конунга», — смекнул подлый колдун.
«Вставай! Вставай! Тебя Муравьев ищет», — прорвался в это же время вопль Ионы в мой сладкий сон.
Я перевернулся на другой бок, промямлив нечто малосвязанное по поводу наглых колец, не дающих и ночью покоя. И нежно засопел, переходя на легкий храп.
«Проснись, лентяй и лежебока, если не хочешь встретить свой последний рассвет на колу, в петле, в кипящем масле, на дыбе…»
Не знаю, сколько бы еще длилось предсказание ближайшего и весьма недолгого будущего, но Ионин прогноз никак не вплетался в сюжет с нежными объятиями белокурой красавицы во сне. А когда она меня грубо отпихнула, и нежные губки вместо поцелуя огласили перечень мучительных казней, то, конечно же, проснулся.
«Неужели нельзя было оставить меня невидимым? Не дала доспать до утра!» — спросонья обиделся я.
«Но как мне одновременно прятать тебя в палатке и твоего пса и коня снаружи? Твои животные вне моей зоны досягаемости, а по ним не только Муравьев, но и любой недотепа смекнет, где ты прячешься».
«Что же делать?»
«Бежать! Бежать, пока не поздно из лагеря. Пока не зарядятся аккумуляторы, ты беззащитен».
Иона знала, на что давить, на мою «храбрость». Я мигом «поджал хвост», и неподвластная мне сила самосохранения вынесла из палатки конунга. Конь сразу же понес вдоль палаточного городка, а пес бежал возле стремени. Я издали увидел поднявшего тревогу колдуна. Он тоже меня узнал, что-то кричал, указывая на меня.
Я же нагло пер во всю лошадиную прыть прямо на колдуна. Он злорадно орал, торжествуя неминуемую поимку врага и сладостную над ним расправу. Но вдруг, словно молнией, его поразило недоумение и растерянность.
«Мы невидимы!» — прокомментировало ситуацию колечко. — Вблизи, конечно».
— Как же я опростоволосился?! — лил ярость вслух колдун. — Он использует гипнотическое излучение, искажает реальность в наших мозгах. Как я сразу не догадался, не предвидел?!»
Я, взвихрив пыль, пронесся мимо неуловимого сумасшедшего, и больше не слышал рвущих неукротимую больную душу колдуна сожалений.
Но до спасения еще было не ближе, чем до луны. Надо еще выбраться из лагеря, и удача в который раз меня спасла вместе с запоздавшим отрядом разведчиков. Как раз в это время их впускали сквозь распахнувшиеся ворота лагеря, и я уж своего не упустил, галопом промчался мимо стражников. За спиной остались ров, вал и частокол, окружавшие покой готов.
Конь еще пару минут несся сквозь непроглядную ночь, пока нас не остановила Иона.
«Не несись, словно угорелый! Не видя дорогу, не мудрено и шею сломать. Чего спешишь, все равно погони нет».
Если колечко сказало: нет погони, то я верю беспрекословно. Я перевел лошадь на шаг и вовремя. Прямо перед нами, на миг выглянувшая луна осветила овраг. Еще секунда-другая и действительно сломал бы шею. Я даже помимо воли мысленно поблагодарил Иону. Модернизированный «Аладдин» нестерпим, доставала, но не дает расслабиться во время, несомненно, не простого задания, предупреждает об опасностях.