Наконец появился узкоглазый Шимода. Он расплылся перед Сатаной в широкой восточной улыбке, но глаза сверкали злобой.
Творцы Зла что-то обсуждали, спорили, пока не объявили Кощея с Ягой…
− За Минотавром, протирающем окровавленную пасть, робко проскочил Ким. Давний знакомый преобразился: изо рта на дюйм выпирали кривые клыки, отросли острые крепкие когти, голый торс в татуировке, на шее, вместо кулона, висела высушенная до размера кулака человеческая голова. Он очень походил на заполнившую зал свору бхут, троллей, гоблинов и иных мелких бесов.
− Привет, дружище! − я хлопнул беглого преступника по плечу. − Давненько не виделись.
Ким обернулся. Глаза-удивление превратились в источник ненависти. Из хищного рта потекла слюна, а клыки, казалось, выросли еще больше. Он облизнулся, сглотнул. Близок локоть, да не укусишь. Ким понимал, что сюда попадают только по приглашениям Князя Тьмы.
− Ты чем здесь занимаешься? − продолжал довольно больно хлопать растерявшегося старого знакомого.
− Служу ракшасом первой статьи, − несколько оправился Ким. − В восемьдесят седьмом гвардейском истребительном батальоне.
− И кого же будешь истреблять? Землян? Левитация, клыки и грязное вонючее тело на них не подействуют.
− Нет, нет! − раздраженно ответил ракшас. − Есть планы нападения на Шиву, рассчитываем перегрызть горло верховому лебедю Брахмы, оторвем хобот у Ганеши, достанется и Саваофу. Когда рассеем богов, защитников Земли, по закоулкам Вселенной, тогда и за нее возьмемся. И за тебя тоже! − слащаво завершил он монолог.
К вспотевшему от волнения и сдерживаемой ненависти ракшасу подлетело странное существо и стало его с наслаждением, страстно обнюхивать. Это был тизас, как я узнал впоследствии, питающийся сильными запахами. Все пространство пропиталось серой, смрадом. Под стеклянными сводами зала кружила целая стая тизасов, которые иногда пикировали к наиболее вонючим демонам и хоть немного очищали воздух. Ракшас отмахнулся от назойливого нюхача.
Ким хотел что-то добавить, но в зал въехали в обнимку на буйволе боги смерти Шиндже и Яма, и мы едва улизнули от рогов свирепого животного. Ким исчез в толпе нечисти, а я стал прислушиваться к разговорам.
− Земля богата… Землю и богов вместе не одолеть… Вкуснее крови, чем на Земле, не пил. И вам советую на нее слетать… Сначала одолеем богов…
Настроение толпы совпадало со словами Кима, но могло оказаться неверным отражением реальной политики Пекла. Правда, я не долго занимался анализом последних событий, так как глупое любопытство увлекло по идущей вниз лестнице. Она скрывалась за плотной толпой, но буйвол расшвырял нечисть, и лестница открылась.
На верхних ступеньках пристроилось несколько кикимор, леших и василисков, потягивавших вино из горлышек пузатых бутылей, а пониже валялась вдрызг пьяная русалка, еще ниже храпела дриада. За ней лестница совсем опустела, а шум бала стихал с каждым шагом вниз.
Бесконечная лестница привела к длинному туннелю. Он был сух, чист, но пропитан тревогой. Я вспомнил Храм Греха на Кайеркане и его источающие подобный страх и тревогу лабиринты, украшенные золочеными мумиями. Одной из них едва не стал и я.
Воспоминания пробежались мурашками озноба по коже. Малодушное, но разумное желание возвратиться захватило всего. Только глупое любопытство заставило топать еще до одного, последнего, так я себя уговаривал, поворота. Размышления о чести совести, вере, долге влекли вперед, но главным образом − мой бич — любопытство.
За поворотом, у дубовой, окованной позеленевшей медью двери стоял на страже здоровенный, от рогов до копыт рыжешерстый, чертяка.
− Что там? − спросил рогатого стражника.
− Грешники, − многозначительно ответил огненно-рыжий черт и добавил со смешком: − Перековываются в закоренелых или раскаявшихся.
Жгучее любопытство разгулялось настолько, что были забыты страхи.
− Можно взглянуть?
− Войти, взглянуть?! − переспросил совсем развеселившийся охранник. − Это всегда можно…
Тяжелая дверь захлопнулась за спиной, и показалось, что он добавил:
− Правда, назад — нельзя.
Вернулись неприятные предчувствия, но я решил, что ослышался. Да и охранная грамота Сатаны укрепляла уверенность.
Подвальный зал разрушал все представления о размерах. Противоположная стена скрывалась за горизонтом или, может быть, ограничивала пространство в невообразимой бесконечности. Это был Ад. Ад на все вкусы. Близкие моему воображению котлы с кипящими душами стояли по соседству со страдающими китайцами, упрятанными под нестерпимо гудящие колокола. Здесь было все: испанские изобретения инквизиции, инструменты фашистских палачей, мастеров садизма и пыток, но и они блекли перед творениями истинных сил зла и насилия темного мира.