− Ответ верный… Поправьте личный номер, он плохо виден.
Легкий озноб вновь прошелся по спине. Руки рефлекторно расправили номер, а глаза проверили, не прикрыт ли он кем на пути к объективу телекамеры, закрепленной на шарнире над входом. Всевидящее око проснулось, пристально пробежалось по классу и уставилось на меня. Кожа пошла пупырышками.
Звонок распорол тишину притихшей, уставшей школы. Над партами полетел легкий шумок, вздохи облегчения, потягивания замлевших спин.
− Занятия, окончены, − учитель собрал под мышку толстенные талмуды. − Завтра, после работы, жду вас. Отдыхайте.
Класс уже по-настоящему зашумел, заскрипел стульями и мигом вылетел на улицу. У автоматического раздатчика сразу выстроилась очередь за мороженым.
− Что, спишь на уроке? − подтрунивал однокашник. − Электрошока захотел?
Я в ответ промычал нечто неопределенное.
Резиновая лапа автомата выдала вафельный стаканчик шоколадного пломбира, и я убежал от назойливых насмешек.
Ночью снился огромный сливной бачок. Я свалился в него, бачок сработал и понес упругим водяным потоком в унитаз. Вода урчала, пенилась, срывая со стенок фекалии, и потянула нас в канализацию. Я пытался цепляться за гладкие стенки, но лишь скользил вместе с выбросами прямой кишки.
− А-а-а! − смешался последний вопль утопающего со звонком будильника.
Я тяжело дышал, озирался в тщетной попытке понять, как вынырнул из канализации в постель. Прошла пара минут, пока сознание окончательно выскользнуло из цепких лап кошмара.
Разбитое ночными приключениями тело совсем на хотело идти на работу.
«Да ну ее… Что, я не свободный член коммунистического общества? Не хочу, − не работаю!»
Приняв дерзкое решение, нагло повернулся на другой бок и захрапел без кошмаров.
Стеклянный глаз телекамеры уставился на сползший угол одеяла и открывшийся голый зад. Не знаю, что он там определил, но не прошло и часа, как дверь открыли универсальным ключом санитары.
− Как себя чувствуете, плохо? − разбудил фельдшер медицинской бригады.
− Нет, нормально.
− Все ясно, − определил он. − Синдром эгоизма и лени. Придется брать на стационарное лечение. Одевайтесь.
− Зачем лечение? Я себя отлично чувствую.
Я оправдывался как мог, но чувствую меня не слышали, да и не хотели слышать.
− Не все болезни видны больному. Разве вы почувствуете изменение формулы крови, например?
− Вы правы, но я здоров, не сомневайтесь.
− Еще незаметны нарушения психики, так что… Собирайтесь!
Двухметровые санитары приблизились.
И я сник, больше не было смысла спорить, ведь ходили слухи, как санитары могут утихомиривать буйных пациентов дубинками. А такие бугаи кого хочешь запишут в буйные, лишь бы не разучиться работать дубинкой.
− Да, да, сейчас… не беспокойтесь, уже одеваюсь.
В больнице сразу привели к дежурному врачу. Он бегло взглянул на номер куртки и подошел к огромному стеллажу с документацией. Возвратился с тоненькой папкой. На картонной обложке ярко алели, написанные тушью по трафарету, большие буквы и цифры: АВС-333-421-Р.
− Ого! Интересно, интересно, − вышел из спячки доктор, лишь взглянув в папку. − Вы, кто? − с явным интересом врач изучал лицо.
Я недоуменно показал, как придурку, на цифры куртки, но ответил: − АВС-333-421-Р.
− Другое имя у вас есть?
− Нет, конечно?! − искренне удивился я.
− Хорошо, чудненько. Думаю, обойдемся электрошоком.
− Обойдемся? Это ужасно больно?!
− Ничего, ничего. Иначе трудно привить устойчивую тягу к труду. Придется потерпеть, голубчик. Трех сеансов, я думаю, вполне достаточно.
− Я устал, проспал, не слышал звонка… а вообще меня тянет на работу, сильно тянет.
− Не лгите. Наблюдатель определил, что слышали звонок. Зачем же запускать болезнь? − он еще раз испытующе посмотрел на пациента и твердо поставил точку: − На процедуру.
Врач кивнул санитарам. Они ухватились подмышки, и я полетел в кабинет электротерапии. Я покрылся холодным потом и пупырышками страха, предчувствуя недоброе.
Там, не церемонясь, принайтовили эластичными путами к креслу, закрепили к голове, рукам, ногам электроды.
В кабинет вошел врач:
− Пациент готов?
− Да, − подтвердил один из санитаров.
Я умоляюще смотрел на врача, но он словно не видел моей молчаливой просьбы.
− Что ж, приступим к процедурам, − он щелкнул тумблерами, на панели замигали неоновые лампочки. − Сначала проверим разряд на ногах.