Внизу никого не оказалось — ребята сказали правду. Лед затянул поверхность озера почти полностью, но не внушал доверия. Я осторожно ступил на лед и почувствовал, как он играет под моим весом в девяносто килограммов. Сразу вернулся на твердую землю. Мне было трудно начать разговор, и я сожалел, что в свое время не познакомился с трудами Сухомлинского и Макаренко, не знал, как добиться скрываемой правды от подростка. Придется действовать по наитию. Я подбирал слова, молчание затянулось, и Влад первым его нарушил:
— Мне надо уроки делать, завтра контрольная по математике, дядя Саша. И дома уже заждались.
— Ты был лучшим другом Костика, и у него от тебя не было тайн. Ты знал, что он распространял наркотики?
— Ничего я не знал! Мне пора! — со злостью выкрикнул он и собрался двинуться в обратном направлении, но я схватил его за руку и удержал.
Он посмотрел на меня и сжался от страха, видно прочитав в глазах мои мысли.
— Ты знаешь, что Костика убили?
— Нет, ничего такого я не знаю, дядя Саша! — захныкал он. — Отпустите меня домой, дядя Саша!
— Не знаешь?! — грозно переспросил я. — А ты знаешь, что правда в воде не тонет?
— Отпустите меня, дядя Саша! Мне уроки пора делать! — Влад уже не сдерживал слезы и размазывал их по щекам свободной рукой.
— Сейчас проверим, говоришь ты правду или нет! — зловеще пообещал я подростку и, ступив на лед, потянул его за собой.
Я почувствовал, как он под нами прогибается, потрескивает.
— Что вы делаете?! — в ужасе закричал Влад. — Здесь же у самого берега глубоко!
А я уже делал второй шаг, третий, четвертый, увлекая его за собой.
— Стойте! Что вы хотите знать? — Влад впал в истерику, глаза у него от страха чуть ли не вылезли из орбит, зубы отбивали дробь, тело дергалось, словно в судорогах.
— Помнишь у Булгакова: «…свежесть бывает только одна, первая, она же последняя»? Правда тоже только одна, все остальное — вранье и тухлятина. — Я сделал еще шаг, чтобы у него не было сомнений относительно моих намерений.
Лед подо мной прогнулся сильнее, я чувствовал, что это предел его крепости. Но я не ощущал страха и был готов идти до конца. А может, я хотел умереть?
— Костик занимался распространением наркотиков в школе?
— Да, дядя Саша. Давайте вернемся! — сквозь слезы взмолился Влад.
— От кого он их получал? Не может быть, чтобы ты, его близкий друг, не знал этого!
— Честное слово, дядя Саша, не знал. Костик все держит в тайне… держал…
— Если это правда, то мы сможем сделать еще пять шагов. Если неправда, то лед нас не выдержит. Мы хоть и недалеко от берега, но здесь метров пять-семь будет, если на середине — шестнадцать. Ты любишь плавать в ледяной воде? Пошли! — Я хотел сделать шаг, но Влад заорал, удерживая меня:
— Стойте! Я только раз был при этом!
— Уже теплее… Давай адрес, и не надо так кричать.
— Если они узнают, что я… Дядя Саша, пожалейте! Если вы отправитесь к ним, то они и вас могут… как Костика.
— Это уже моя проблема, а за себя не беспокойся — я никому ничего не скажу. Я жду адрес или мы пойдем дальше?
— Один раз я ходил с Костиком, но остался внизу, возле подъезда. Это белый, облицованный плиткой девятиэтажный дом на углу Анри Барбюса и Предславинской, с правой стороны. Один он там такой, спутать невозможно. Второй подъезд. Квартиру не знаю, этаж предположительно второй или третий — дольше ждать лифт, чем подниматься, так Костик мне сказал.
— Как имя этого торговца? Ты должен знать!
— Бодя, Протагон его кликуха, наркоша конченый.
— Он был среди тех стриженых, которые стояли возле выхода из кладбища?
— Самый здоровый из них.
— Раз ты его в лицо знаешь, значит, не только у подъезда дежурил. Зачем они убили Костика?
— Не знаю! Честно! — Влад зарыдал, глаза у него закатились, того и гляди грохнется в обморок.
А лед и в самом деле ненадежный, сильно потрескивает. Бравада меня оставила, и на смену ей пришел страх. До берега недалеко, но если провалимся, то можем и не выбраться на высокий обледенелый берег.
— Хорошо, Влад, возвращаемся. Только медленно и осторожно.
По-прежнему держась за руки, двигаемся назад. Я боюсь не за себя, а за Влада. Не знаю, что на меня нашло — так рисковать жизнью подростка! Меня гложет раскаянье. Первым на берег ступает Влад, я за ним.
Почувствовав твердую землю, Влад стал понемногу успокаиваться, но из-за пережитого страха дрожь то и дело сотрясает его тело.