А еще он боялся, что друзья поймут, что имидж крутого ковбоя — всего лишь маска, под которой прячется инвалид, изуродованный войной, слабак и трус. Врачи сколько угодно могут твердить о последствиях эмоционального стресса, но он знал, что на самом деле он трус и слабак. Джон вышел с поля боя невредимым. У него две руки и две ноги. И он должен радоваться этому, а не прятаться в темной спальне, терзаясь страхами.
— О чем ты задумался, Джей Ти?
Джон выдавил улыбку.
— Я хотел сказать, что ваши разговоры не для детских ушей, — он кивнул в сторону приближающихся ребятишек. — Привет, Шелби, крошка, — сказал он, идя к нему навстречу. — Как дела? Привет, малыш, — поприветствовал он двухлетнего Доусона, который с криками «Джей Ти, Джей Ти» бросился к нему, стремительно перебирая маленькими ножками.
— Тебе от нас не спрятаться! — засмеялся Каттер ему вслед.
Вряд ли, подумал Джон, приподняв Доусона и покружив его в воздухе, пока ребенок не начал визжать от восторга. Он уже прятался целый год, и пока ему это вполне удавалось.
Может, именно поэтому он до сих пор жив.
— Я никогда не привыкну к здешнему небу, — отметила Элли, присаживаясь в шезлонг в саду Рено и вглядываясь в ночное небо. — Оно такое красивое. И днем и ночью.
— Да, совсем не похоже на небо в городе, — согласился Джон, присаживаясь рядом с ней в дачное кресло. — Я так по нему скучал, когда… когда уезжал.
Уже стемнело, и ночное небо напоминало черный бархат, усеянный тысячью бриллиантов — звезд. Полная луна горела подобно роскошному драгоценному камню в диадеме из звезд.
Несмотря на то что в присутствии Джона она все время нервничала, Элли не могла не любоваться красотой летней ночи. К тому же она успокаивала ее взбудораженное сознание.
Сэвиджи попрощались пару минут назад. Вскоре удалились Пэг с Каттером, пообещав вернуться сразу после того, как уложат усталых Шелби и Доусона спать.
Наверняка они спланировали это заранее, чтобы оставить Джона с Элли наедине.
Проблема была в том, что Элли не знала, что сказать. И она отчаянно пыталась найти хоть какую-нибудь тему для ничего не значащего разговора. Но за вечер они успели поговорить обо всем. О детях Пэг и Каттера, о беременности Элли Сэвидж, о фермах, о городке. Когда все эти темы закончились, включая старые добрые темы о погоде и экономике, воцарилось тягостное молчание, которое лишало ее покоя, напоминая, что они с Джоном Тайлером остались одни в саду.
Да, она сама согласилась прийти на эту вечеринку, спланированную Пэг, вероятно, для того, чтобы свести их вместе. Но тогда она не предполагала, что останется с ним наедине. И теперь она раскаивалась, что согласилась на эту опасную авантюру. Она не готова была так быстро снова оказаться рядом с этим мужчиной.
Господи, помоги мне.
— Могу я кое-что у тебя спросить, док?
Сердечко Элли пропустило несколько ударов, когда низкий голос Джона нарушил тишину ночи. Она чувствовала на себе его изучающий взгляд.
— Конечно.
— Я хотел спросить, это у нас свидание сегодня?
Его прямота не удивила Элли. Он же не дурак. Это она идиотка. Застенчивая идиотка. Как может сорокалетняя женщина вести себя так глупо? Она вцепилась дрожащими пальцами в ручки шезлонга.
— Элли?
Сделав глубокий вдох, она оттягивала неизбежное.
— А что, люди все еще ходят на свидания?
Карие глаза внимательно изучали ее.
— Некоторые — да.
— Тогда, — сказала она, понимая, что больше оттягивать невозможно, — тогда это можно назвать свиданием.
Джон молчал.
— Интересно, — наконец произнес он.
— Я тоже так думаю, — она уставилась в небо.
Джон снова заговорил низким и мягким, как бархат, голосом:
— Значит, ты согласилась поужинать со мной?
Поужинать?
Ну что ж, можно назвать это и так. Стоило Эллисон взглянуть на него, как в ней просыпался безумный голод. И только он один мог его утолить. Но она так и не могла ответить на этот такой простой вопрос. Потому что он спрашивал не о пицце, бургерах или картошке.
— Не знаю, — сказала она, потому что и правда не знала, хочет она зайти с ним так далеко или нет. Ее сердце билось в груди как сумасшедшее.
Джон наклонился вперед, оперся локтями о колени и сказал:
— Ну, по крайней мере ответ не был отрицательным.
— Все не так просто.
— Почему же? Все может быть гораздо проще, если ты только пожелаешь. — Их взгляды встретились. — Это ты все усложняешь.
Это Эллисон знала.
— Послушай, Элли, ты знаешь, что я нахожу тебя просто неотразимой. И я не скрываю, что хочу узнать тебя получше. И если бы ты только захотела… — он взмахнул руками. — Я мужчина, ты женщина. Мы могли бы хорошо провести время. Что в этом плохого?