Я встряхнула головой, поняв, что мысли завели меня куда-то не туда.
Обитать в чужой квартире было не то чтобы неприятно, но уж точно неуютно. Не было привычного гардероба, я не знала, где что хранится (да и негде тут было хранить что-то существенное), диван был жестким и впивался в ребра всеми пружинами, на кухне не хватало привычных полотенец, прихваток, да банальных ложек, наконец! «Руками они едят, что ли?» — подумала я, выволакивая мусор за дверь. Большой мешок Гена унес, но я и после его ухода насобирала по углам несколько пакетов всякой мелочи. Да что там, одних пивных бутылок в диване оказался целый склад: я думала, в ящиках может храниться белье или там пледы, но увы…
Саша считает, что у меня психоз или невроз: я не могу видеть полное мусорное ведро или загаженную плиту. Возможно, в этом виновата моя мама, говорит он, ведь у нее пылинка на книжной полке — повод для скандала, я уж молчу про залежавшийся в холодильнике сыр, чуть тронутый плесенью, или черствый хлеб. Впрочем, сам он тоже не переносит ничего подобного, и брошенная мной на стул футболка причиняет ему душевные муки.
«А на съемной квартире или комнате будет еще хуже, — подумала я, брезгливо заталкивая в мусоропровод отходы. Перчаток, понятное дело, не было, я использовала вместо них пакет из супермаркета. — Гене, похоже, вообще нет дела до того, что творится кругом, а там будут соседи, хозяин квартиры…»
— Погоди, погоди! — окликнул кто-то, и по лестнице, тяжело ступая, поднялась полная женщина с пакетом. — Не дергай так, там что-то сломано, заедает. И помногу не суй, а то засор будет.
— Спасибо, — сказала я, выпрямившись, — я не знала.
— А ты… — женщина нахмурилась, увидев мое лицо. — Кто это тебя так?
— Муж, — ответила я, запихивая в ковш мусоропровода бутылки и прочий мусор. Думаю, от моего вранья Саше ничего не сделается.
— Я тебя не помню, — сказала она. — Ты с какого этажа?
— С шестого, — кивнула я на пролет вверх.
— Там нет женатых…
— Я в гостях, — произнесла я. Всю жизнь ненавидела общаться с соседями!
— А! У Генки, что ли? — радостно спросила женщина. — Тьфу ты, а я думаю, кто это у нас руки распустил да почему я тебя не знаю…
— Да, но я тут ненадолго.
Спустив последние бутылки в зев мусоропровода, я скомкала пакет и уступила место монументальной даме
— Я Ираида Андревна, — сказала она, привычным движением закинув свой мусор в ковш. — Можно тетя Ида. Ирин у нас в доме пять человек наберется, поэтому удобнее так.
— Полина, очень приятно, — ответила я.
— Ты с Генкой загуляла, что ли? — непосредственно спросила тетя Ида. — За что муж-то приласкал?
— Неважно. Гена мне помог, — сказала я, подивившись, что кому-то нравятся такие гориллы. — Синяк сойдет, и я уеду. Он…
— Да я его с рождения знаю, — отмахнулась она, — что ты мне рассказываешь! Всех в дом тащит, душа добрая… хорошо хоть, мозги на месте, попрошаек сразу пинком под сральник налаживает!
Меня покоробили ее слова, но я промолчала.
— Если что — я в стописятой, — сказала тетя Ид. — Генку не бойся, он даже пьяный не опасный. А вот дружки у него всякие, так что все ж поглядывай. А, Поль, а за что муж-то тебя?..
— Ужин не разогрела, — честно ответила я, — и на работе задержалась, встречать пришлось.
— А давно женаты-то?
— Три года скоро.
— Гони его ссаными тряпками, — авторитетно произнесла она, сунула руку в карман халата, вытащила пачку сигарет, зажигалку и задымила. — Будешь?
— Спасибо, не курю.
— Короче, гони. Или любовь большая? — прищурилась тетя Ида, стряхивая пепел в ржавую консервную банку, прилаженную к перилам. — Дети есть?
— Нет, — покачала я головой. — Куда в однушку с ребенком? Копили на квартиру побольше…
— Ай, чего мы стоим? — фыркнула она. — Пошли ко мне. У меня шарлотка свежая.
— Я дверь не заперла, — попыталась я отбиться.
— Да и хрен с ней, что там у Генки брать?
— А если ёж убежит?
— Жрать захочет — прибежит, — ответила тетя Ида, затушила сигарету и потащила меня за собой. Судя по всему, пана Ежи тут знали. — Пошли, чаю попьем. У Генки, поди, опять шаром покати…
— Он много чего накупил, — сказала я. — Бестолково, правда, но кое-что приготовить можно.
— Ну, ничего, хоть горячего поест, а то перебивается всухомятку, — вздохнула она и втолкнула меня в квартиру.
Эта была побольше, двухкомнатная, в меру чистая (я имею в виду, клочья пыли по углам не катались), светлая и захламленная: гора верхней одежды на вешалке, на банкетке вперемешку брюки с юбками, ботинки свалены как попало у двери… С кухни ошеломительно пахло яблочной шарлоткой.