— У Федьки с головой нормально, — сказал дядя Гриша. — Только со слухом беда, ну да я доорусь, если что. Ну и говорит… сама слышала.
— Как так вышло? — тихо спросила я, чтобы Федя не услышал.
— Да я откуда знаю? Не разбираюсь я в этом. Вроде все было путём, анализы хорошие, а в родах что-то не так пошло… — он махнул рукой с зажатой в ней сигаретой. — Моя, идиотка, сама хотела… Ну и вот результат. Так бы разрезали и здоровенького выдали, но нет, ей шрам на пузе важней ребенка… Ну и выгнал я ее, в общем. Мальчишек себе оставил.
— Обычно же при разводе матери оставляют, нет?
— А мы не в разводе, я просто так ее выгнал, — мрачно сказал дядя Гриша, — когда она сказала, что Федьку надо отдать в детдом. Я тогда еще здоровый был, как мог, управлялся, но, видишь, что выросло… Мне работать надо было, чтобы парней кормить, потом Генка срок получил, совсем плохо стало, вернулся, слава богу, живым-здоровым!
— Но Федя и вправду нормальный, — сказала я и понизила голос еще сильнее: — Одна девушка по нему вздыхает, вы знаете?
— Настенка-то? Знаю, конечно. Федька иногда вечером придет — бать, ну что делать, Генка не дает встречаться! А я ему — погоди, ей четырнадцать, если что, тебя посадят, инвалид ты или нет. Вон сколько таких случаев…
— Но при вас-то они могут видеться?
— Так при мне Федька вообще с ней говорить не сможет! Видела — как незнакомый человек, он заикается сильно, а со своими вроде нормально болтает. Ну и если психует, так и со своими не может…
— Ну, я буду к вам приходить, Настя со мной может зайти. Наедине их впрямь оставлять не стоит, она девочка бойкая, а поболтать на кухне — отчего нет? Или в магазин их спровадить, пока я готовлю…
— Это ничего, я думаю, — кивнул дядя Гриша. — Тем более, зима на носу, в подворотне или на лавочке… гхм… не очень. Да и не станет Федька, я ему запретил. Сказал — вырастет девка, и если не бросит тебя, тогда делай, что хочешь. Но малолетку трогать не смей, пусть даже она сама к тебе лезет, не то своими руками удавлю, а Генка поможет!
— Думаете, удержится? — спросила я.
— Да. Иначе он мне больше не сын. И он об этом знает.
— А вы узнаете, если он вам не скажет?
— Поля, я ослеп, а не рехнулся, — серьезно произнес он. — Что я, не пойму? Федька — открытая душа, по нему сразу все понятно. Ты ему нравишься, говорит, Генке тоже… Ну, не нравилась бы — не оставил бы у себя, у него на людей чутье, как у Серого…
— Я уже который раз слышу про Серого, — сказала я. — Кто это? Я просто не в курсе, дядя Гриша! Местный авторитет?
— Можно и так сказать, — кивнул он, — но лучше о нем не говорить и не шалить сверх меры. Серый шалостей очень не любит, на своей территории особенно. Здесь у нас уже не он хозяин, но сквер — его. Да и к нам он заглянуть может, если его сильно обозлить.
— Ясно…
По правде сказать, мне ничего не было ясно, но я не стала расспрашивать, тем более, все тюки-вьюки наконец затащили в квартиру и расставили по углам — Федя разберет.
Ну а назавтра Гена уехал — он умел быстро решать любые вопросы. Ему бы образование хорошее — вышел бы отличный управленец.
Через неделю я готова была вернуться к маме, только бы не жить в этом дурдоме. Еще через неделю я поняла, что дурдом вполне терпим и способен к самоорганизации: кто-то притаскивал припасы, кто-то готовил, да и вообще, не могла же я бросить пана Ежи?
Я уходила на работу, оставив на столе список нужных дел, возвращалась и со вздохом констатировала, что выполнены в лучшем случае пункты «помыть посуду, сходить в магазин и приготовить пожрать». Всегда чего-то не хватало, особенно если являлся нежданный постоялец, спорили о том, кто что должен сделать… Наконец мне это надоело, и я взялась распределять задания сама: «Жека, идите с Настей за продуктами, купите то-то и то-то, а это я сама по дороге куплю. Настя, ты готовишь, Елена Матвеевна тебя научила. Стас — вымой полы, можешь собой, потом вымойся сам и отдрай ванну…»
Пару ребят поспокойнее удалось пристроить пенсионеркам, и я заходила узнать, как там дела. Старушки не возражали — всё веселее, да и кое-какая помощь по хозяйству!
А вот когда явился участковый Смирнов, я испугалась. Никогда прежде не имела дела с полицией! Неужто кто-то из наших что-то натворил?
— Соседи жалуются, что у вас тут притон, — сказал он, представившись.
Совсем молодой, невзрачный, он меня все равно напугал.
— Это не притон, это ночлежка, скорее, — вздохнула я. — Гена сказал, что я могу к вам обратиться, если что…
— А сам-то он куда делся? — нахмурился участковый.
— Поехал на заработки. А я вот на хозяйстве и за его родными приглядываю.