Закончилось все это абсолютно неожиданным образом: когда Ульяна поздним вечером внезапно начала рожать, перепугавшиеся старики вызвали не только «скорую», но и сына. Сын приехал раньше, оценил ситуацию, запихнул Ульяну в свой джип и повез в больницу сам. И, как водится, застрял в пробке, образовавшейся — по совершенно уж невероятному стечению обстоятельств — из-за ДТП, в которое угодила та самая «скорая», ехавшая по вызову за Ульяной. В нее впилился на перекрестке какой-то лихач, да так, что микроавтобус опрокинулся, и медикам самим требовалась помощь.
Схватившись за голову, Иван вспомнил все, что когда-либо слышал об этом процессе, обежал машины в пробке, собрал все аптечки и с помощью неизвестно каких высших сил, случайного ДПСника (и непременной такой-то матери) ухитрился принять роды сам. (Салон дорогущего авто после этого восстановлению не подлежал.) К счастью, к тому моменту успели подъехать еще несколько «скорых», и пострадавших развезли по больницам. Ивана в том числе: от пережитого кошмара и вида крови он грохнулся в обморок и разбил голову. Хорошо еще, ребенка не уронил, успел Ульяне передать…
Все это, смакуя подробности, пересказывали мне соседки, у которых я периодически справлялась о поведении их постояльцев. Как говорит Елена Матвеевна, на выписку из роддома Иван вызвался отвезти своих стариков сам. И едва не рухнул в обморок второй раз, когда медсестра назвала его «счастливым папашей» и всучила кулек с младенцем. А потом он посмотрел на Ульяну при свете дня и чуть этот кулек не уронил, потому что наша провинциалка вполне тянет на звание «Мисс Русская краса», к примеру…
Как опять-таки не устает повторять Елена Матвеевна, с этой жизнью никаких сериалов не нужно, потому что нарочно такого не придумаешь!
Не знаю уж, что там может выйти у Ивана с Ульяной, но его старики заполучили внука и вполне счастливы.
— Полина, запиши это и продай на какой-нибудь телеканал, — без тени иронии сказала мама. — С руками оторвут.
— Ты ведь знаешь, я даже сочинения в школе писала со скрипом!
— А тебе не надо ничего сочинять, это готовый сюжет, — серьезно произнесла она. — Просто запиши то, о чем сейчас говорила, канва есть, а с ней уже можно работать. Бизнес-планы ты ведь умеешь писать? Так вот, поверь, разницы никакой… Да, если хочешь, я могу поговорить с Захарченко, у него есть знакомые в тех кругах. Чем черт не шутит?
— Ну… поговори, — вздохнула я, зная, что от мамы так просто не отвяжешься. — Уж если простенькую историю на десять серий расписывают, то эту можно развернуть на все сто!
— Вот именно. Хоть немного, а заплатят автору идеи, а деньги никогда лишними не бывают, — кивнула она и улыбнулась мужчине за соседним столиком. Солидный дяденька откровенно строил ей глазки.
У мамы короткие волосы, выкрашенные в яркий платиновый цвет, тонированные очки в тонкой стальной оправе, неброский макияж, подтянутая фигура, манеры герцогини из старого фильма, и, хоть она выглядит ни на день моложе своих лет, на нее заглядываются парни, которые ей в сыновья годятся. Кто-то пытается скрыть признаки старения, а мама их выгодно подчеркнула. Увы, я до нее не дотягивала: мужчины, повторяюсь, поглядывали на нее, а не на меня, пусть я и моложе ровно вдвое.
Впрочем, я никогда не любила быть в центре внимания, так что не особенно страдала. Просто забавно было наблюдать, как кавалеры распускают хвост перед элегантной дамой и сникают, услышав что-нибудь наподобие: 'А, Митенька Семененко, как же, помню, рада видеть в добром здравии!'
Мама моя тоже когда-то подвизалась учителем и даже завучем, но потом ей так надоело сеять разумное, доброе, вечное, что она ушла работать в РОНО, где уже не первый год наводила ужас на все живое.
— Полина, ты мне так и не рассказала, почему вдруг решила расстаться с Александром, — коварно сказала она. — То, о чем говорили в суде… не сошлись характерами, какое-то бандитское нападение… Ерунда. Сознайся, было что-то еще, я права?
— Мама, тебе бы следователем работать, — вздохнула я. Впрочем, что уж теперь-то было скрывать? Ну, кроме самого факта моего обитания в невероятной ночлежке Гены-Крокодила! — Да, было. Он поднял на меня руку.
— Что-о?! — вот тут она сделалась похожа не на следователя, а на служебную собаку, которой дали команду 'фас!', и начала подниматься из-за столика. — Что ты сказала?..
— Не ударил, нет, — честно сказала я. — Но… мне и того хватило.
— Рассказывай, — велела мама, приземлившись на место и щелчком пальцев подозвав официантку. — Двойной эспрессо, обеим. И коньяк.