— Сейчас должны появиться, — тихо проговорил один из них, летчики не должны подвести.
И как бы подтверждая его слова, в комнату без стука вбежал фельдфебель. Вид у него был перепуганный, растерянный.
— Только что сообщили с пункта оповещения, что в нашем направлении движутся русские бомбардировщики.
— Уберите наружный свет. Срочно ко мне начальника караула. И сами явитесь с ним.
И когда тот вышел, повернулся лицом к своим собеседникам. Один из «офицеров» вплотную приблизился к Вольфу.
— Не слишком ли много народу, капитан? Вы, фельдфебель, начальник караула…
— Знаете что, либо доверяйте мне до конца, либо прекратим эту комедию.
Через несколько минут фельдфебель и начальник караула застыли у двери.
А звук авиационных моторов грозно нарастал. Авиаторы не подвели. Прибыли точно в назначенное время.
— Срочно уберите всех часовых в убежище, оставьте одного у внешнего шлагбаума. Да побыстрей!
Прошло еще несколько напряженных минут. Наконец раздался телефонный звонок.
— Все в убежище, господин капитан.
— Пора! Теперь надо спешить! Один садитесь в машину, а двое пойдемте со мной.
Открыв сейф, он вытащил связку ключей. И все трое вышли. А бомбы рвались где-то в стороне, очевидно, бомбили порт. Прошло еще минут десять. Около часового у шлагбаума, резко скрипнув тормозами, остановилась машина. Капитан, открыв дверцу, приказал:
— Срочно в убежище! Бегом! Я останусь здесь!
А когда фигура солдата растаяла в темноте, машина с потушенными фарами, на большой скорости помчалась к черневшему вдалеке лесу.
Мягкий, пушистый ковер скрадывал шум шагов. Оберст фон Говивиан беспокойно шагал по своему кабинету, нервы его были напряжены до предела. Комендант же, казалось, был совершенно спокоен. Небрежно развалившись в кресле, он лениво посасывал дольку лимона, посыпанную сахарной пудрой.
— Зря волнуетесь, герр оберст. Все будет в порядке. Командиры групп доложили, что засада уже на местах. Все проделано абсолютно тайно. Так что мышеловка захлопнется вовремя. Дом на Геббельсштрассе, где соберутся подпольщики, надежно оцеплен. Птички слетятся в клетку, ничего не подозревая. Выпейте-ка лучше коньяку! Очень помогает, когда нервы пошаливают.
— Пожалуй, вы правы, стопка-другая не помешает.
Резкий телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть. Оберст сорвал трубку с аппарата.
— Да, слушаю, в чем дело?
— Господин оберст, комендант города у вас? Дайте ему трубку.
Выслушав, тот чертыхнулся.
— Русские бомбардировщики движутся к городу. — И приказал невидимому собеседнику: — Объявите тревогу! Придется отправиться в убежище, господин оберст.
Накинув плащи, оба спустились вниз.
…Минут через десять бомбежка прекратилась.
— Чуть не испортили нам операцию, — фон Говивиан облегченно вздохнул.
— Пора наверх. Времени остается немного.
Едва они вошли в кабинет, как страшный взрыв оглушил обоих. Посуда со звоном покатилась по полу. Посыпались стекла. Свет погас, но вскоре опять зажегся. А взрывы продолжались. Все здание ходуном ходило.
— Проклятье! Тысячу раз проклятье! Они, кажется, нащупали склад авиабомб.
Оберст метнулся к окну и отдернул штору. Далеко за городом полыхали взрывы, взметая в небо огненные смерчи.
Здание трясло, как в лихорадке, со звоном лопались стекла. И вой сирены, оповещавшей тревогу, утонул в этом неимоверном грохоте.
…Уже четвертый час, а в городе все спокойно. Напрасно всматриваются в темноту командиры подразделений, выставленных в засаде. Никто не тревожит их…
В эту ночь крупнейший стратегический склад авиационных бомб на юге страны перестал существовать.
Утром оберста фон Говивиана вызвали с докладом к высокому начальству.
Глава восьмая
Откинувшись на спинку сиденья, Ганс Шиллер прикрыл глаза. Машину мягко покачивало, хотелось спать. Стараясь отогнать сон, он закурил и приоткрыл ветровое стекло. Холодная, влажная струя воздуха ударила в лицо, хлынула за воротник плаща. Ганс поежился и опустил стекло. На душе у Шиллера было скверно. Провал операции фон Говивиана спутал все его расчеты. Ведь была такая реальная возможность выдвинуться из среды своих сослуживцев. И притом почти без всякого риока. Приходилось делать вещи и посложнее. И вдруг такой позорный провал! Да, положение оберста Говивиана не из завидных.
Но не только провал операции портил настроение Гансу Шиллеру. Он даже с облегчением и радостью сбросил сегодня опостылевшие ему лейтенантские погоны. Гораздо больше его волновала операция «Крест».