Половина людей в Стиллуотере были там, потому что их поймали на остановке, и у них на заднем сиденье лежали кокаин/украденная стереосистема/пистолет. Не Куп.
Он еще некоторое время наблюдал за дверью, затем открыл коробку, вытащил восьмерку, сжал ее и положил обратно. Просто маленький нос, достаточно, чтобы заострить его.
Две взрослые туи стояли по обеим сторонам бетонного крыльца квартиры, как часовые. Купу это понравилось: деревья пересекали линии обзора с обеих сторон. Чтобы заглянуть во внешний вестибюль, нужно было стоять почти прямо из здания.
По дорожке шла пара, мужчина позвякивал ключами. Они вошли внутрь, и Куп ждал. Следующей была женщина, одна, и Куп оживился. Но она шла прямо по тротуару, рассеянная, и только в последнюю минуту свернула к зданию. Она была бы идеальна, но не дала ему времени пошевелиться. Она исчезла внутри.
Двое мужчин, взявшись за руки, шли по дорожке. Нет. Две или три минуты спустя за ними последовал такой крупный парень, что Куп решил не рисковать.
Затем из-за угла свернул Джим Флори, уже с ключами в руке. Флори почесал себе левый бакенбард и что-то пробормотал, рассеянно разговаривая сам с собой. Ему было пять футов десять дюймов, и он был стройным. Куп толкнул дверцу машины, выскользнул из нее и пошел по тротуару. Флори свернул в здание, порылся в ключах, открыл наружную дверь и вошел внутрь.
Куп был зол: он чувствовал жар внутри. У ублюдка есть мой ключ. Подонок. . . .
Куп последовал за Флори по дорожке; Куп тихонько насвистывал, бессознательная тактика маскировки, но он был зол. Есть мой ключ . . . Куп был одет в бейсболку, джинсы, футболку для гольфа и большие белые кроссовки, как у парня, только что вернувшегося с игры Близнецов. Он держал козырек от шляпы опущенным вниз. Стальной стержень был в его правом кармане, торчал из него на целый фут, но был скрыт естественно качающейся рукой.
Проклятый мудак, получил мой ключ. . . Зип-а-ди-ду-да, — присвистнул он, — Зип-а-ди-ау, и злился с каждой секундой. Мой ключ. . . .
Сквозь наружную стеклянную дверь он мог видеть, как Флори возится в темноте с внутренним замком. Ключ должен быть у него в руке. Куп открыл внешнюю дверь, и Флори, повернув ключ от внутренней двери, оглянулся и сказал: «Привет».
Куп кивнул и сказал: «Привет», — придержал козырек своей шляпы. Флори снова повернулся к двери и потянул ее, и в это время Куп с кокаином тут же вытащил из кармана повторное удилище.
Флори мог что-то почувствовать, ощутить внезапность движения: он остановился с ключом, подняв голову, но слишком поздно.
У ублюдка есть мой ключ/ключ/ключ. . . .
Куп полоснул его удочкой, ударил его за ухом. Прут ударил — пак! — металл по мясу, звук мясницкого тесака разрезал жаркое на ребрах.
Рот Флори открылся, и из него вырвался единственный слог: «Дядя». Его голова отскочила от стеклянной двери, и он упал, волоча руки по стеклу.
Куп, двигаясь теперь быстро, ничего небрежного, наклонился, выглядывая, как хорек, затем сорвал с Флори бумажник: ограбление. Он сунул бумажник в карман, вытащил из замка ключ Флори, открыл жестяную банку и быстро вдавил одну, а затем другую сторону в замазку стекольщика. Замазка была просто твердой и делала идеальные оттиски. Он закрыл банку, вытер ключ о штанину и вставил его обратно в замок.
Сделанный.
Он повернулся, все еще полупригнувшись, потянулся к наружной двери — и увидел ноги.
Женщина споткнулась по другую сторону двери, пытаясь дать задний ход, уже поворачиваясь.
На ней были теннисные туфли и спортивный костюм. Он никогда не видел, как она идет. Он ворвался в дверь, одной рукой отбив стекло, а другой вытащил из кармана прут.
"Нет." Она выкрикнула это. Ее лицо застыло, рот открыт. В тусклом свете она могла видеть тело на полу позади него, и она, спотыкаясь, отшатывалась назад, пытаясь заставить свои ноги двигаться, бежать, потрясенная. . . .
Куп ударил ее, как леопард, уже размахивая повторной удочкой.
— Нет, — снова закричала она, широко раскрыв глаза и сверкая от страха зубами. Она подняла руку, и повторный стержень врезался в нее, сломав ее и не попав в голову. — Нет, — снова закричала она, повернувшись, и Куп, пролетев над ней и спускаясь вниз, ударил ее сзади по шее, как раз в том месте, где она соединялась с черепом, — удар, который обезглавил бы ее, если бы он размахивал мечом.
Тротуар забрызгал кровью, и она спустилась к крыльцу, и Куп снова ударил ее, на этот раз по макушке ее незащищенного черепа, полным, безжалостным ударом, заканчивающимся хрустом , как тяжелый человек, наступающий на гравий.
Ее голова распласталась, и Куп, обезумевший от вмешательства, от неприятностей, от кризиса, пинком сбросил ее тело со ступеньки за туей.
— Ублюдок, — сказал он. «Ублюдок». Он не хотел этого. Он должен был двигаться.
Не прошло и минуты, как он ударил Флори. На прогулке больше никого не было. Он посмотрел через улицу в поисках движения в окнах многоквартирного дома Сары Дженсен, в поисках лица, смотрящего на него сверху вниз. Ничего, что он мог видеть.
Он пошел быстрым шагом, сунув удочку в карман. Господи, что это было: на его куртке была кровь. Вытер рукой, размазал. Если бы полицейский пришел. . .